— Не беспокойся, я все улажу.
— Я пошутила. Она не такой человек. Если ты стал другом Дженни, то это навсегда.
— Приятно слышать. Я все передам ей. — Он ухмыльнулся. Хорошие новости.
Дверь ванной комнаты открылась, и на пороге появилась Дженни.
— Звонил телефон? Я просила Нэнси звонить, если понадоблюсь.
— Это была она. Просила передать тебе, что не сможет пойти сегодня с тобой на курсы.
— О! — Дженни потянулась за портфелем.
— Когда ты собиралась мне сказать?
— Я думала показать тебе сертификат об окончании курсов.
— Очень щедро с твоей стороны. Где ты будешь рожать?
— В больнице университета.
Мэтт состроил гримасу. Общественная больница?
— Кто будет принимать роды?
— У меня еще нет врача.
— Что значит — у тебя еще нет врача?
— Я искала. Но пока не нашла.
— Странно. Кому ты звонила?
— Каждому врачу, который был у меня в списке.
— Ты звонила Дэну Уилсону?
— Самому знаменитому гинекологу Огайо? Ты шутишь? Да у меня не хватит денег, чтобы заплатить ему.
— У меня хватит. Кроме того, он мой сосед и должен мне как минимум одну услугу. Я позвоню ему после обеда и сразу заеду за тобой.
— Заедешь за мной?
— Чтобы ехать на курсы. Ты же не думаешь, что теперь, когда знаю об этом, я не буду ходить с тобой.
— Это плохая идея.
— Почему?
Поставив портфель обратно на кресло, Дженни нахмурилась.
— Подготовка к рождению ребенка — очень интимный процесс. Тебе надо будет… м-м… касаться меня, и мне надо будет… ну… ложиться на тебя и позволить тебе держать меня.
— Как мы это только что делали?
Губы Дженни округлились, и он подавил желание поцеловать ее.
— Тебе кажется, что я не подхожу? — спросил он с усмешкой. Он поднял руку, согнул ее в локте и напряг мускулы. — Потрогай.
Вместо того чтобы сделать то, о чем он ее попросил, она скрестила руки на груди. Они только что касались друг друга.
Это было прекрасно.
И совершенно недопустимо.
Как она может что-нибудь решать, когда он стоит так близко, что ей даже трудно дышать?
Мэтт медленно подошел и обнял ее. Она замерла.
Он наклонился вперед и завладел ее губами. Этот поцелуй не был похож на нежный поцелуй в лифте, он требовал ответа, и Дженни знала, что ответ, который был ему нужен, — это «да». Да, бери, что хочешь, Мэтт. Да, ты получишь то, что хочешь.
— Мне брошен вызов, Дженни.
Она почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — прошептала она.
Мэтт придвинулся ближе и наклонился к ее ушку.
— У меня не получаются поглаживания? — спросил он Низким голосом, от которого у нее по спине побежали мурашки. — Тебе больше понравилось, что я делал в лифте?
— Там было слишком много других людей.
Казалось, он понял ее неуверенность и на миг отступил.
— Послушай, — продолжил он медленно, — я попрошу Стедмена отвезти тебя домой, чтобы ты смогла отдохнуть. Я приду позже, и ты решишь, пойдем мы на эти курсы или нет.
Дженни неуверенно кивнула.
— Подумай об этом, хорошо?
— Хорошо, — ответила она, чувствуя, что ее бунтарский дух вот-вот вырвется наружу.
Никаких больше сильных эмоций и безумных поцелуев. Никакого балансирования между страхом и подозрениями и доверием… и… пошло все к черту!
Если человек говорит правильные вещи, это еще не значит, что он сама правота.
То, что ты влюбилась в него, не значит, что он полюбит тебя.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Ох, малышка. — Дженни рассмеялась и обхватила живот руками. — Давай ты будешь заниматься тэквондо, когда появишься на свет, хорошо?
Она провела остаток этого чудесного дня, сидя на крыльце в кресле-качалке и разговаривая с Алексис о ее отце.
— Знаешь, Лекси, я думаю, нам будет лучше вдвоем. Твой папочка очень славный, и было здорово кататься в его большом лимузине, но, говоря по правде, мне кажется, что меня заманили в ловушку.
Дженни перестала качаться и прислушалась, не протестовала ли малышка. Все было тихо. Она оттолкнулась от пола. Качание в кресле всегда помогало ей расслабиться.
Она сказала Мэтту, что ей нужно подумать. Именно этим она теперь и занималась.
Дженни думала о нем. Она вздохнула — ее разум и сердце были сейчас полем битвы.
Мэтт был уверен, что получит все что угодно, если постарается, а сейчас он хотел быть отцом Лекси.
По наблюдениям Дженни, семей, состоящих из отца, матери и беззаботного ребенка, в реальности не существовало. Отцы в конце концов уходили из семей, бросали жен и детей. А те, кто оставался, переживали бесконечные разочарования.
Дженни достала семейный альбом и все больше убеждалась в своей правоте, листая его. Там были ее бабушки в свадебных платьях, улыбающиеся, с надеждой на счастье в глазах. На фотографиях, сделанных через несколько лет, они были одни, и на лицах их читалась горечь.
Затем шли фотографии ее родителей. Вот они улыбаются в камеру у церкви, а вот их медовый месяц на солнечном острове. Больнее всего было смотреть на снимок, где мать Дженни была беременна и отец положил ей руку на живот. На лицах обоих застыли вымученные улыбки.
На последних снимках была Дженни — на первом курсе, потом на втором, и так далее, до момента окончания колледжа. Ее прабабушка умерла вскоре после этого, и Дженни завела свой собственный альбом. На всех фотографиях она была запечатлена одна, если не считать последних снимков — их сделала Нэнси на вечеринке. Когда-нибудь Лекси увидит эти фото и поймет, что ее никто не бросал и она была желанным ребенком. Но тем не менее участие Мэтта в ее зачатии было случайным. Да, сейчас он полон энтузиазма, но что будет, когда ребенок появится на свет?
Легко посылать шоферов и повара, очень просто позвонить в магазин и заказать сэндвичи. Но кто будет кормить ребенка по ночам и сидеть у его кроватки, если он заболеет?
Дженни разрывалась между предчувствием, с одной стороны, и желанием — с другой. Она хотела быть с Мэттом, рядом с ним она чувствовала себя так уверенно. Но стоит ей на минутку забыть о своих страхах, как дурные воспоминания снова преследуют ее. Прошлое упорно твердило, что впереди ее ждут разочарование и одиночество.
