какому-то ближайшему губернатору.
Симпсон опять дернул щекой.
— Посмотрите сюда, сэр. — Он подбросил на руке висячую печать. — Это распоряжение министра иностранных дел, одобренное палатой пэров, палатой общин и подписанное его величеством. Что вам еще надо?
Остолбеневший и одновременно сбитый с толку, Кидд не нашелся что ответить.
В голове царил бедлам.
Там кружились в безумном танце министр иностранных дел, «Посланец небес», Великий Могол, лорд Белломонт, друг Ливингстон и еще несколько политических фигур. Больше всего было Камиллы. В разных видах.
Камилла любимая.
Камилла отчаявшаяся.
Камилла больная.
Камилла в саду.
Камилла…
— Итак, сэр, вы отплываете немедленно!
В тоне Симпсона не было вопроса, одно утверждение.
Кидд кивнул. Ему как-то стало ясно, что упорствовать не надо, никакой другой правды он здесь не добьется.
— Только не немедленно, а когда мои люди проспятся.
Симпсон усмехнулся, довольный тем, как разрешилось это деликатное дело.
— Я подумал об этом, сэр. У меня готово шесть дюжин ведер с холодной водой.
— Понятно. Остался последний вопрос.
— Только если он действительно последний, сэр.
— Приказ касается только меня или моих людей также?
Симпсон бросил взгляд в текст:
— О ваших людях ничего не говорится. В таких случаях решение отдается на волю конкретного воинского или административного начальника.
Когда рассвело, в кают-компании «Приза» состоялся совет. Негостеприимная Ангилья уже скрылась за горизонтом. Сияло яркое, но не обжигающее солнце. Чайки слонялись между мачтами, лениво покачивая крыльями.
По обеим сторонам корабля неслись стаи летающих рыб. В кают-компании стояла гробовая тишина. Кидд изложил свой разговор с Симпсоном и велел высказываться.
— Можно было бы повернуть обратно, — сказал Хини, — но команда не выдержит этого плавания. У нас слишком мало людей, слишком мало припасов.
— И не все захотят вернуться, — заметил доктор.
— Кроме того, надо избавиться от груза.
Это было мнение Хейтона. Хини развернул на столе карту.
— Так или иначе, но нам нужно пристать к берегу, стало быть, придется искать наименее опасное место.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался доктор.
Ирландец быстро перебегал пальцами по бумаге.
— Испанские владения исключаются, вряд ли там отнесутся к нам лучше, чем во владениях английских. К голландцам я бы тоже не стал соваться. После того как английским королем стал Вильгельм Оранский, голландская политика — это английская политика.
— А французские острова? У нас же теперь с ними мир.
Хини криво усмехнулся:
— Вы слишком хорошо против них воевали, сэр. Даже если теперь французы ровно относятся к прочим англичанам, они постараются оказать особый прием капитану Кидду.
Капитан вздохнул:
— Что же нам остается?
— Вот, — сказал Хини.
Все склонились над картой.
— Что — вот?
— Остров Сан-Томе.
— Чем он отличается от остальных?
— Он принадлежит Дании.
— Никогда не слышал, что Дания находится в состоянии войны с Англией.
— Вы не могли слышать то, чего не говорят, сэр. Но датчане более свободны в своих действиях, чем голландцы. У нас появляются какие-то шансы. По крайней мере, у нас будет время для отдыха, пока губернатор Сан-Томе будет выяснять, как ему следует с нами поступить.
Кидд покачал головой:
— Не с нами, Хини, а со мной! Я вам уже говорил, что ваша судьба никак с моей не связана. Вы можете оставить меня в любой момент.
Присутствующие промолчали.
Губернатор Сан-Томе оказался веселым старичком с красным носом и подагрическими повадками. Он ходил на полусогнутых ногах, медленно двигал полусогнутыми руками, но при этом и не думал терять отличное расположение духа.
Увидев Кидда, явившегося к нему для представления, он радостно закричал на ломаном английском:
— А-а, вы тот самый пират, которого ведено немедленно арестовать!
Капитану оставалось только поклониться. Почтительность Кидда ничуть не тронула губернатора.
— Уезжать, уезжать! — жизнерадостно потребовал он.
— Я был в плавании больше месяца, позвольте мне задержаться на сутки хотя бы, чтобы произвести мелкий ремонт.
— Очень мелкий и очень быстрый.
В процессе разговора выяснилось, что датчанин не так уж жестокосерден, как могло показаться. Требуя немедленного отплытия «Приза», он в известной степени беспокоился и о Кидде. Оказывается, со дня на день на Сан-Томе должна была появиться английская эскадра.
Датчанин объяснил, что мог бы арестовать капитана и тем самым заслужить благодарность адмирала Корка, но он не хочет завоевывать себе уважение такими неджентльменскими способами.
Вернувшись к себе на «Приз авантюриста», Кидд велел позвать Смайлза и Битти.
Дети лорда Белломонта явились.
— Я сейчас напишу письмо, вы отправитесь с ним в Нью-Йорк и отдадите своему отцу.
Оба кивнули.
Заскрипело перо. Капитан писал о том, что с острова Сан-Томе он направится к Эспаньоле, к заливу Савона. Это самое глухое и реже всего посещаемое испанскими патрулями место на острове. Этот запасной вариант он подготовил совместно с Хини, не очень верившим, что в данной ситуации можно рассчитывать на слишком длительное расположение датских властей.
— Если лорд Белломонт захочет послать ко мне человека, он найдет меня в одной из бухт в северной части залива. Кидд густо посыпал текст розовым песком.
— Я не ставлю на этом послании имя губернатора, равно как и свое. Для того чтобы избежать неприятностей в том случае, если вы попадете в руки…
Кидд задумался над тем, как назвать эти руки, и ничего не придумал.
— Одним словом, вы меня поняли.
Дети губернатора снова кивнули.
— Думаю, ваш отец будет доволен, получив это письмо. Его задание выполнено полностью. Теперь вот еще что. Вручаю вам второе письмо, но оно предназначено не его превосходительству и не мистеру Ливингстону. Вы отдадите его моей жене, миссис Джонсон-Кидд. Знаете, где находится ее дом?
