Движущиеся картинки (пер. В.Вольфсон под ред. А.Жикаренцева)

– А он случайно не мог заметить, где именно мы извлекли из кладки кирпичи?

– Не мог, – уверил завкафедрой. – Я закрыл отверстия спиной.

– Тогда не будем терять времени. Где мы закончили?

– Слушайте, я все-таки считаю, что это настоящее безумие, – заявил декан.

– Перестань болтать, старина, лучше подержи вот этот кирпич.

– Я-то его подержу, но хоть кто-нибудь мне объяснит, каким образом мы переправим на ту сторону это кресло?!

Все посмотрели на инвалидное кресло Сдумса.

Есть на свете инвалиды и старики, использующие легкие, подвижные, управляемые кресла. Благодаря таким креслам они получают возможность полнокровного и независимого существования в современном обществе. Если же говорить о кресле Сдумса, то оно крайне отличалось от своих собратьев – примерно тем же, чем гиппопотам отличается от газели. Особенности существования Сдумса в современном обществе тоже отличались – он милостиво разрешал другим заботиться о его кресле.

Кресло, будучи огромным как в длину, так и в ширину, управлялось с помощью небольшого штурвала и гигантского чугунного рычага. Чугун вообще был в явном фаворе у конструктора этого кресла. Остов покрывали железные вензельки, представляющие результат сварки нескольких водосточных желобов. Задние колеса не были снабжены приводом от руля и от этого казались чисто декоративным элементом. При этом кресло было утыкано множеством жутковатых рычажков, о назначении которых знал один лишь Сдумс. Прилагался также необъятный клеенчатый капюшон, который при выпадении осадков в виде ливней, бурь, а также метеоритов и рушащихся домов мог быть раскрыт над коляской всего за несколько часов. Немного оживлял общую картину передний рычаг, увешанный десятками звоночков, гудочков и свисточков, – их цель Сдумс видел в том, чтобы весть о продвижении коляски заблаговременно распространялась по всем переходам, дворам и коридорам Университета. Мера была нелишней, поскольку кресло, для приведения в движение которого требовались усилия очень сильного человека, всячески противилось любым усилиям это самое движение остановить. Что до тормозов, то они наверняка существовали, однако Ветром Сдумс никогда не задавался целью их отыскать. Вот почему как студенты, так и сотрудники Университета, знали, что единственный способ спасти свои жизни в тот миг, когда их оглушает близкий вопль сирены или рев гудка, заключается в скорейшем размазывании себя по ближайшей стенке, дабы пропустить грохочущее кресло-убийцу.

– Нам никогда в жизни не перекинуть его на другую сторону, – упрямо твердил декан. – Эта штука тянет на тонну, не меньше. Мне кажется, разумней всего оставить старика здесь. Он все равно слишком стар для подобных увеселений.

– Когда я был помоложе, знаете ли… не беспокойтесь… м-мм… Каждую ночь через эту самую стенку лазил, – обиженно прошамкал Сдумс. – Да, погуляли мы тогда… – продолжал он. – Если бы мне вручали пенни за каждый случай, когда мне приходилось удирать от Ночной Стражи, охо-хо… – Его древние губы вдруг начали что-то подсчитывать. – Я бы заработал на этом пять пенсов и полпенни, – наконец подвел итог он.

– Ну а если нам попробовать… – начал было завкафедрой, но отвлекся. – Как это – пять пенсов и полпенни?

– Помню, однажды они на полдороги выдохлись, – благостно проговорил Сдумс. – О, то еще было времечко! А помню, раз мы с Числителем – с Риктором, значит, и со Спольдом забрались на самую верхушку Храма Мелких Богов, причем, вообразите себе, прямо посреди службы, а у Спольда был с собой мешок, где он держал молочного поросенка…

– Ну вот! Осторожнее надо, – раздраженно проговорил профессор современного руносложения. – Теперь его не остановишь!

– Можно поднять его с помощью магии, – предложил завкафедрой. – Есть одно блестящее заклинание. Усовершенствованный Подъемник Гиндля.

– …И вот тогда главный жрец развернулся на месте, и… хи-хи-хи!… вы бы видели его лицо! А что, как вы думаете, отколол наш Числитель?

– Не думаю, что это самый достойный способ применения магии, – фыркнул декан.

– А перетаскивать эту бандуру вручную – думаешь, это более достойно? – огрызнулся профессор современного руносложения, закатывая рукава. – За дело, ребята!

– …А Угорь, тот однажды приперся ночью к Гильдии Убийц и давай колотить в двери. А там привратником в то время служил Падлидж такой, жуткий тип, и вот он… хи-хи-хи… открывает дверь, а тут как раз из-за угла выворачивает стража…

– Ну, готовы!? Взяли!

– …Это ужасно напоминает один эпизод, когда я и Фрамер по кличке Огурчик раздобыли где-то клей и пошли…

– Чуть повыше, декан! Волшебники сосредоточенно запыхтели.

– …М-мм, да-да, прямо как сейчас вижу, какую он состроил физиономию…

– Теперь отпускай!

Окованные железными ободами колеса зычно брякнулись на брусчатку аллеи. Сдумс одобрительно закивал.

– Да, какое было время! – бормотал он, начиная уже клевать носом. – Какое время было!

Отразив лунное сияние объемными задами, волшебники медленно и неуклюже перевалились через стену и теперь дружно переводили дыхание по другую сторону ограды.

– Могу я узнать, декан, – проговорил профессор, прислоняясь спиной к кирпичам, чтобы унять дрожь в коленях, – разве… за последние лет пятьдесят… Университет занимался… надстройкой этой стены?

– Э-э… Кажется… не занимался…

– Странное дело. Раньше, помню… перескакивал ее… как прыткая газель. Было-то совсем недавно. Честное слово, совсем недавно.

Волшебники отирали со лба испарину и поглядывали друг на друга с беспомощным выражением.

– Да, я тоже любил опрокинуть стопку-другую на сон грядущий, – сказал завкафедрой.

– А я по вечерам предпочитал сидеть за учебниками, – сухо процедил декан.

Завкафедрой прищурился:

– Да уж, помню я, что ты предпочитал… Только сейчас волшебники начали проникаться пониманием того, что вышли за пределы Университета – ночью и без разрешения. Причем первый раз за последние несколько десятков лет. Непокорные разряды возбуждения начали с треском вырываться наружу. Любой наблюдатель, разбирающийся в знаках тела, тут же предложил бы пари, что после просмотра клика один из участников этой компании наверняка посоветует другим прошвырнуться куда-нибудь за угол и пропустить стаканчик-другой, а там кто-то обязательно поставит вопрос о том, чтобы заказать плотный ужин, который необходимо будет хорошенько залить, а потом часы вдруг пробьют пять ночи, и городской страже придется опасливо стучаться в университетские ворота и просить аркканцлера пройти с ними в один из погребков с целью опознания некоторых лиц, предположительно волшебников, распевающих в шесть голосов куплеты непристойного содержания, после чего аркканцлеру, возможно, придется компенсировать причиненный ущерб. А все это потому, что внутри каждого старика живет вечный юноша, который так и не понял, что, собственно, случилось.

Завкафедрой вскинул руку и ухватил поля своей высокой, раскидистой шляпы.

– Ну что, ребята… Шляпы долой?

Они избавились от шляп, но сделали это без большой охоты. У каждого волшебника, как правило, развивается сильная привязанность к головному убору. Однако, как уже заметил завкафедрой, если народ видит в тебе волшебника единственно потому, что видит на тебе островерхую шляпу, значит, когда исчезает шляпа, за ней исчезает и волшебник. И вместо него появляется обыкновенный обеспеченный торговец или кто-то вроде.

Декан передернул плечами:

– Такое ощущение, будто я голый.

– Можно засунуть их под плед Сдумса, – предложил завкафедрой. – Так нас никто не узнает.

– Главное, – усмехнулся профессор современного руносложения, – чтобы мы сами себя потом узнали.