применения, проговорил профессор.
– Скорее всего, ее рисовали по частям. Собрали сразу из нескольких «фигурок»… – цинично заметил декан.
Неверный, блуждающий взор Сдумса остановился на плакате.
– А кто этот юноша? – внезапно спросил он.
– Какой юноша? – в один голос спросили несколько волшебников.
– Тот юноша, который изображен в средней части этой работы, – ответил Сдумс. – Он держит на руках эту особу…
Волшебники присмотрелись к плакату.
– А, этот… – рассеянно промолвил заведующий кафедрой.
– Знаете… у меня… м-м… такое чувство, будто я его где-то видел, – проговорил Сдумс.
– Мой любезный Сдумс, только не пытайся убедить нас, будто ты тайком посещаешь сеансы движущихся картинок! – сказал декан, с улыбкой поглядывая на присутствующих. – Все мы знаем, какому осквернению подвергает себя волшебник, благоволящий мирским утехам. Аркканцлер бы очень разозлился.
– Как-как? – проговорил Сдумс, поднося ладонь к уху.
– А знаешь, после того, как ты об этом сказал, мне тоже кажется, что я его где-то видел, – сказал декан, вглядываясь в изображение на плакате.
Профессор современного руносложения склонил голову набок и вдруг воскликнул:
– Так ведь это же наш старый друг Виктор!
– М-мм… Прости? – сказал Сдумс.
– Точно, что-то общее у них есть, – проговорил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – И усики у него такие же ощипанные…
– О ком вы говорите? – прислушался Сдумс.
– Так ведь он же обучался в нашем Университете. Получил прекрасное образование. Что заставило его волочиться за юбками?
– Постойте, – сказал заведующий кафедрой. – Это действительно Виктор. Только не наш. Тут говорится, что это – Виктор Мараскино.
– А, так это просто кличка, имя для клика, – беззаботно откликнулся профессор современного руносложения. – Знаете, они вечно приклеивают себе забавные имена. Делорес де Грехх, Бланш Томност, Клифф Утес… – Он вдруг почувствовал, что собеседники поглядывают на него с укоризной. – Во всяком случае, так я слышал… – неубедительно промямлил он. – Слышал от нашего привратника. Он каждый день бегает на эти картинки…
– О чем здесь говорят? – вскричал Сдумс, рассекая воздух своей тростью.
– Вот и повар тоже бегает, – пробормотал заведующий кафедрой. – А с ним вместе – половина персонала, занятого на кухне. Добыть после девяти часов вечера сэндвич с ветчиной – это, знаете ли, проблема.
– Непонятно, кто туда не бегает. Одни мы, наверное, – сказал профессор.
Один из волшебников, не принимавший участия в разговоре, провозгласил, тыча пальцем в нижнюю часть плаката:
– Вы только послушайте! «Увликательнейшее Сказанее! Дабро Пожаловаться в Насыщенное Великими Пирипитиями Славное Прошлое Анк-Морпорка!»
– Так-так! – произнес профессор. – Видимо, что-то историческое.
– А еще тут написано вот что: «Ипическая Любофь, Каторой Паразились Боги и Чиловечество!»
– М-мм? Тут и религиозная тематика!
– А кроме того, сказано, что в картине участвует тысяча слонов!
– Ага! Тайны дикой природы. Похвальные просветительские задачи, – проговорил завкафедрой, многозначительно устремляя взор на декана.
Прочие волшебники сделали то же самое.
– Мне представляется, – медленно произнес профессор, – что едва ли кто-то упрекнет волшебников высшего состава, которые решили обратиться к просмотру материала исторического, религиозного и… гм- гм… натуроведческого характера.
– Знаешь, у нашего Университета есть своя, ярко выраженная специфика, – возразил декан, но не слишком твердо.
– Эта специфика относится только к студентам, – заявил профессор. – Я вполне допускаю, что студентам не следует позволять смотреть клики. Не исключено, что они начнут свистеть, швыряться в экран огрызками… Но ведь нельзя всерьез утверждать, что волшебникам высшего состава, таким, как мы, противопоказано исследовать этот любопытный феномен массовой культуры!
Тросточка Сдумса, заложив яростный вираж, подсекла ноги декана.
– Я требую, чтобы мне объяснили наконец, о чем идет разговор! – взвизгнул он.
– Мы считаем, что волшебникам старшего состава следует разрешить просмотр движущихся картинок! – крикнул что было мочи завкафедрой.
– О-оо, это вещь – то, что надо! – прокряхтел Сдумс. – Всегда приятно поглазеть на красотку.
– Ни о какой «красотке» речи не шло, – сказал завкафедрой. – Мы говорили о том, что феномены массовой культуры вызывают у нас определенный научный интерес.
– Ну, как назвать, это дело вкуса… – проговорил Ветром Сдумс.
– Но если простой народ увидит, как волшебники входят и выходят через двери заведения для просмотра движущихся картинок, они растеряют всякое уважение к нашей профессии, – заявил декан. – Это ведь даже магией не назовешь. Какое-то шарлатанство!
– А знаете, – задумчиво произнес волшебник, который рангом чуть уступал остальным, – мне уже очень давно хочется выяснить, что же собой представляют эти нашумевшие клики. Возможно, что-то вроде кукольного представления? Эти актеры вообще на сцене находятся или где? Может, это своего рода театр теней?
– Вот видите, – сказал завкафедрой, – нас считают мудрецами, а мы не знаем самых простых вещей.
Все повернули головы к декану.
– Хорошо, – уступил наконец он. – Но если на сцене появятся девочки в колготках, мы сразу уйдем.
Думминг Тупс, самый везучий обладатель академической степени за всю историю Незримого Университета, приближался к устроенному в стене тайному лазу. Думминг пребывал в самом счастливом расположении духа. Его мозг, в иных случаях сухой и безжизненный, ныне был наводнен чудесным предвкушением пива, а также посещением сеанса клика. Закончить этот чудный вечер он рассчитывал хорошей порцией ядреного клатчского карри, а после…
За всю жизнь он лишь однажды испытывал такой ужас.
Они
Тупс похолодел.
Первым заговорил декан.
– О-о-о! М-мм… Ага. Э-э… Кхе-кхе, – произнес он, но вскоре, по-видимому, сумел справиться с непослушным языком. – О-о-о?! Что такое? Что такое? Не стесняйтесь… э-э-э… проходите!
Думминг остолбенел. Но через мгновение внезапно сорвался с места и был таков.
Немного погодя профессор современного руносложения проговорил:
– Если не ошибаюсь, это был некто Тупс. Как вы полагаете, он не вернется?
– Едва ли.
– Наверняка всем растрезвонит.
– Не думаю, – сказал декан.
