«Что ты собираешься делать? Спрятать свои когти? Я не подозревала, что псы на такое способны.»
'Нет же, у нас таких способностей нет. ' — жалобно сказал Гаспод.
Псы выскальзывали из сумерек один за другим, в то время как Любимица и Гаспод были наполовину ведомы, наполовину сами шли тропинками, которые даже нельзя было назвать переулками, а скорее проходами между стенами. В конце-концов они очутились на открытой площадке, где не было ничего кроме большого фонаря, освещавшего соседние дома. В одном углу стояли огромные бочки, с обрывками одеял внутри. Перед ней стояло великое множество псов, нетерпеливо ожидая, у одних был только один глаз, у других только одно ухо, но все были покрыты шрамами и обладали крепкими зубами.
'Ты. ' — сказал Черный Роджер. — «жди здесь.»
'Не пытайся убежать. ' — сказал Гаспод. — «потому что твои кишки могут ненароком попасть в зубы обидчику.»
Любимица наклонилась к Гасподу, который в потрясении отшатнулся.
'Зачем ты меня в это втравил? ' — прорычала она. — «Это Собачья Гильдия, да? Стая бездомных псов?»
'Ш-ш-ш! Не говори так! Эти псы не бездомные. О, бог мой. ' Гаспод бросил быстрые взгляды вокруг. 'Тебе не вступить в Гильдию, борзой. Нет, нет, моя дорогая. Там состоят псы, которые были… ' — он понизил голос. «э… плохими псами.»
«Плохими псами?»
'Плохими псами. Ты рискуешь. Покоритесь ему. Ты — плохой пес. ' — бормотал Гаспод, исполняя некую ужасную проповедь. — «Каждый пес, которого ты видишь, да-да, каждый пес… убежал. Убежал от своего владельца или владелицы.»
«Это все?»
'Все? Все? Да-а, конечно. Ты совершенно не пес. У тебя нет совершенно понятия. Ты даже не знаешь, на что это похоже. Но Большой Фидо… он рассказал им. Сбросьте ваши дурацкие цепи, — сказал он. Укусите руку, которая вас кормила. Восстаньте и завойте. Он наделил их гордостью. ' сказал Гаспод, в голосе его слышались страх и восхищение.
«Любой пес, которого он нашел, но не обладающий свободным духом, — этот пес мертвец. На прошлой неделе он убил Добермана только за то, что тот вилял хвостом, когда мимо проходил человек.»
Любимица поглядела на других псов. Все они были крайне неряшливы и, что даже немного странно, совсем непохожи на псов. Там был маленький и все еще изящный белый пудель, у которого все еще проглядывались следы давней стрижки, и комнатная болонка, в лохмотьях от шотландской жилетки, все еще накинутой на плечи. Они бесцельно крутились вокруг и не вступали в перебранки. Но им был присущ некий пристальный взгляд, который Любимица уже видала раньше, но никогда у собак.
Гаспод несомненно испытывал страх. Любимица подкралась к пуделю. У того еще болтался ошейник, украшенный алмазами, заметный из-под покрытой коркой шерсти.
'Это Большой Фидо. ' — спросила она. — «Он что помесь с волком или как?»
'Духовно все псы — это волки. ' — сказал пудель. — «но цинично и жестоко оторваны от их настоящего предназначения с помощью манипуляций так называемой человечностью.»
Это прозвучало как цитата.
'Большой Фидо сказал это? ' — осмелилась предположить Любимица.
Пудель повернул голову. В первый раз она увидала его глаза. Те были красными и совершенно сумасшедшими. Кто угодно с такими глазами мог убить любого, если пожелал, ибо только безумие, настоящее безумие может привести кулак за планку.
'Да. ' — сказал Большой Фидо.
Он был обычным псом. Он выпрашивал и кувыркался, пускался наутек и приносил. Каждую ночь его тянуло на прогулки.
Было темно, ни огонька, когда это произошло. Однажды ночью он просто лежал в своей корзине и размышлял о своем имени Фидо, данного ему, и о названии корзины, также названной Фидо. Он размышлял о своем одеяле, с надписью «Фидо» на нем, и о миске, с надписью «Фидо» на ней, а превыше всего он задумался об ошейнике, с надписью «Фидо» на нем, и где-то глубоко в его голове что-то щелкнуло, и он сгрыз свое одеяло, на бросился на своего владельца и бежал сквозь окно кухни. Оказавшись снаружи, на улице Лабрадор, осмелевший и окрепший от свободы Фидо посмеялся над ошейником и миг спустя убегал, завывая.
Это было только началом.
Собачья иерархия — это очень просто. Фидо просто рыскал вокруг, расспрашивая всех, в основном сдавленным голосом, ибо в клыках он сжимал чью-то лапу, пока и не занял место главаря самой большой банды диких псов в городе. Люди да-да, а не только псы — все еще рассказывали о битве между Фидо и Крикливым Чокнутым Артуром, ротвейлером с одним глазом и весьма дурным нравом. Но большинство животных не сражается до смерти, а только до поражения противника; Фидо же невозможно было победить, ибо он побеждал, прокусывая шею противнику. Он вцепился в Крикливого Чокнутого Артура, пока тот не признал себя побежденным, а затем к полному изумлению Артура Большой Фидо убил его. В этом псе было что-то необъяснимо решительное — вы могли осыпать его песком в течение пяти минут и все оставалось тихо-мирно, но не могли ему сдаться и лучше было не поворачиваться к нему спиной. Потому что у Большого Фидо была мечта.
'Что случилось? ' — спросил Морковка.
'Это тролль оскорбил этого гнома. ' — сказал гном Крепкорукий.
'Мне показалось, что констебль Осколок отдает приказ младшему констеблю Хрольфу Пижаме. ' — сказал Морковка.
«Что там такое?»
«Он — тролль!»
«Ну и что?»
«Он оскорбил гнома!»
'Поймите, это просто военный термин. ' — сказал сержант Двоеточие.
'Оказывается, этот чертов тролль просто-напросто спас мне сегодня жизнь. ' — прокричал Жвачка.
«Зачем?»
'Зачем? Зачем? Потому что это моя жизнь. Вот зачем!
Оказывается, я должен быть безмерно признателен ему за это.'
«Я не имел в виду…»
'А сейчас немедленно заткнитесь! Вы, Крепкорукий! Что вы понимаете, вы гражданский! Почему вы такой тупой! Тьфу!
Я слишком мал для такого дерьма!'
В дверях появился Угольнолицый. Его силуэт нарисовался темной массой пересекающихся линий и отвесных поверхностей. От гнева и подозрений его глаза горели алым блеском.
'И вы позволите ему сейчас уйти! ' — простонал гном.
'Это потому, что у нас нет никаких причин держать его под замком. ' — сказал Морковка. — «Кто бы ни убил мистера Заложи-Молоток, он был достаточно маленького роста, чтобы пробраться сквозь дверь в мастерскую гнома. Тролль, его размера, не мог бы этого сделать.»
'Но все знают, что он плохой тролль! ' — кричал Крепкорукий.
'Я никогда не совершал ничего… ' — сказал Угольнолицый.
'Вы не можете сейчас вернуть ему свободу, сэр. ' — шипел Двоеточие.
«Против него будут подстрекать всех!»
«Я никогда не совершал ничего.»
«Хорошая работа, сержант. Констебль Осколок!»
«Сэр?»
