парк, вот река, вот скала – голубой истукан,вот ветви черемух, что шквалом вчерашним задеты.Невежливый город.Я в спор его снова втяну,нарушу покой его старых запущенных улиц,чтоб слуги его нам не ставили завтра в винуне ими отпущенных,и не для них,поцелуев.Невежливый город.Он смотрит, расширив глаза,закутанный в дым, ухмыляется, злостный курильщик.И немо, и страшно глядятся глухие лесав ужасный разливэтой зановоначатойжизни.VI. Стихи обо мне
Христо Ганову
Запомнят меня веселым,любившим хорошие вещи,искавшим, несуетливым, знающим, что к чему.Никто не узнает ночи,в которую, как в колодец,я падал, зная – любимыхи близких мне больше нет.Желания моих предков – поляков, русских, монголов,травили меня, как травят вино и табак.Никто не узнает ночи,единственной той, в которойслезы мои блестели ярче больших звезд.Запомнят меня веселым.Ведь если ты – небо, тучитебя все равно не закроют.Я рад, что я был таким:счастья узнал достаточно,увидел почти достаточно,сделал почти достаточно,достаточно был любим.Лишь об одном жалею,что все же кому-то был яне сопкой в глухих лианах,не солнечною тропой,не бухтой, в которой глухо,не лесом, в котором тихо,не небом, в котором пусто, —а падающейзвездой.VII. Стихи о дне похищения…ты, наверное, былав белых глыбах риолита,привезенного вчера.…или в лиственничных перьях,или в школьной городьбе,в облаках, в дожде, в капели,в Солнце, в птицах и в судьбе.…фиолетовое небов раме ясного окна,ты была тогда и в этом.И стояла тишина.Да такая,что на небе,на земле и на водетосковали не о хлебе,тосковали о тебе.Тосковали все — машины,люди,вещи,чудеса,отдаленные вершиныи ближайшие леса.Зависть правила мирами,потому что, сбросив страх,ты с утра уже сиялаи цвела в моих руках.VIII. Стихи о любвиНе хватит ста сердец, не хватит ста веков.Огню обречены, мы выше всех костров.Мы знаем, как звезда становится звездой,мы знаем, как глаза вдруг полнятся слезой.И, руки протянув, кляни нас, не кляни,мы держим не себя, а небеса любви.А мир глядит на нас, и если мы умрем,сто тысяч жадных глаз изобретут любовь,сто тысяч жадных рук ее изобретутсо всем набором мук, и в мир ее внесут.И что там сто сердец, и что там сто веков!Кто обречен огню, тот выше всех костров.Он знает, как звезда становится звездой,он знает, как глаза вдруг полнятся слезой.И сколько б ни гореть, он будет вновь и вновьизобретать любовь, изобретать любовь.I X. Стихи о мысе МарииА мыс Марии сказочно красив!Я понимаю ярое упорствоотъевшегося нерпами медведя,который, как последний камикадзе,приходит каждым вечером с Бакланьейи смотрит на мигалку маяка.Он зачарован вспышками немыми,он медлит, нервно поводя ноздрями,и мнет когтями красную бруснику,пытается понять,откуда свет? А мыс Марии, рыжий до бесстыдства,сгорает в рыжих лиственничных перьях,в лианах, в шикше, в пламенной бруснике,как будто говоря: «Спеши! Иначесгорю дотла, и кто тогда узнает,что эта осень, может быть, явилась,как болдинская Пушкину, —тебе».Спасибо, мыс Марии, за участье.Я улетаю.Тело вертолета,как желтый лист,плывет над маяком.Мне не пристало хмуриться и плакать.Что слезы? Ведь нельзя убить пустыню.Пустыню можно только заселить.Я возвращусь. К чему здесь обещанья?Узнавшие любовьстремятся жить.1969
Пылающие листья
(с корейского)
Воспоминания о корейском поэте Ким Цын СонеПрежде всего вспоминаю лоб:выпуклый, желтый, блестя пластмассой,он возвышался, как злой сугроб,над потемневшей от времени массойщек, подбородка. Сплетенье жил,съеденных нервами в сумрачных драках.Он по-корейски кричал и выл,он по- корейски молил и плакал.«Переводи, – умолял, – вводислово за словом в тот мир, что спаянсловом и делом. Переводи!Делай, что хочешь. Ведь ты – хозяин!»Падая лбом на край стола,будто предчувствуя холод разлуки,он на мгновение умолкал,веки сжимал, опускал руки.«Переводи! – умолял. – Вводив лес, где ручей никогда не смолкает,в ночь, где смятением дышат дожди,в дождь, где снега, как смятение, тают.Переводи! Над сиянием словдух затаив, будто дышишь на свечи!»И он умолял говорить про любовь,и холод сводил его круглые плечи.И через безденежье, через бортадней, что иллюзий давно не питают:«Розе, – шептал он – благоухатьзлые шипы никогда не мешают».Ким Цын Сон.* * *В темноте ничего не найдешь,в тишине ничего не услышишь.Только ночью с глазами закрытымиможно видеть все то, что невидимо,можно слышать все то, что неслышимо — ощутитьприближеньестихов.* * *Черемуха осыплет белый цветна тропы, приводящие к разлуке.О, не смотри, что волосами сед,весною и цветамипахнут руки.* * *И опять весна наступает,сходит снег, как моя тоска,солнце жжет…Быть может, растаетбелизнамоеговиска?* * *Хотя весна —не вижу ласточек,не слышу соловья,и берег пуст, лишь чайки мечутся, играют,танцуют над водой, ведь море – их земля,они его таким и принимают.* * *Я стою в полосе прибоядо колен закатав штаны.Между мною и Солнцем дорогапролегла лучом золотым.Я колеблюсь, легка тревога:ах, успею ли я схватитьуходящее в море Солнце?А вода так щекочет ноги! * * *Минувшей ночью набросал морозна стекла стебли белоснежных роз.Но слаб цветок, не знающий земли —все утро слезыпо стеклутекли.* * *На иву, как на юность, я гляжу.Не умолкай, невидимая птица! — на детскую свирель похож твой плач.* * *Воды напившись, не таи обидына мшелый камень, что в воде лежит.Источник глохнет, если нет защиты,как гибнет воин, потерявший щит.* * *Полвека ждал,был черен, как грачи.И жду опять – еще пройдут полвека.Но цвет моих волос неотличимот белогорассеянногоснега.* * *Я у костра пью черный чай из кружкии, вглядываясь в небо, тороплюбесстрастный голос матери-кукушки:продли мне жизнь,как я мгновенья длю!Но голос птицы медленно стихаети стоит ли мгновенья торопить?
