словно тать, все подглядывал.Знаю, ждет он, как намедни, притаясь за углом,сам-то грубый, будто медный, губы углом.Только выйду на полянку, где трава зелена,молча, будто полонянку, бросит наземь меня.Будет мять, валять, руками ворошить во мне огонь.И судьба моя, как камень, в омут рухнет, только тронь.Второй голос:Слышу, слышу. Полон яду ветер. Ухают сычи.Мне с тобою нету сладу.Помолчи! 3А рассвет занимается остро, дико и голо.Как пожар разливается рев набата: «Монголы!»Визг мохнатых наездников, вознесенные пики.Над сломавшейся песней долгий выкрик: «Калмыки!»Тянет прелью и чадом, и тяжелым угаром.Шелест стрел над посадом, выдох горя: «Татары!»4И выгнув дугою брови,губы сведя в судороге,птицей заполонённойбилась. Чужие рукивылюбили,измучилив крученоми беспамятномперегоревшем улье,роем слепящим занятом.И, оторвав, сразубросили внизв бездну.Где.Употевший.Красный.Дьявол.Любил.Невесту. Запахом пота – плата,ритм – маята маятника.Вечная ночь сгладитвечную боль памяти…5И был Бог предан, низвергнут в логово,раздавлен бредом: Богу – Богово.Сменила краски белил тоска.Страна под маской. Страна пуста.6Дико.7Но в хатах холодных,где пыль на ухватах,где бабы голодныедетям не рады;где больмужиковжжёт и тревожит;где голод ржанойпострашней острожного, —темною ночьюшепотом в ухесердце тревожатсмутные слухи.И мужикиИсчезают в борах.Ножики – вжик!Умирает страх.8
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб не даром биться с татарвою,
За святое дело в землю лечь.
А. БлокИ вот оно – первое. Без разбора.Колота пиками, битая слепо,через вопящие в небо заборыс хрипом летит голова человека.Синие саблиплещутся, звякают,кровью залитынежные злаки.Злоба и скорбь.Злоба – острей.Тучей падучею —стаи стрел.Снова и снова.Всё начато лишь.Капельки олова.Звёздная тишь.9Но звезды стекли каплями,тишь над землей свеся.Срезан кривой саблейс небес голубой месяц.Брат поучает брата:«Чти боевых богов.Мало врагам ада,в оврагах губи врагов!»Ордой вопящей, разгульной, — «Алла!» —(даже ветер сник),разлив калмыков сутулыхразносит свирепый вскрик;высверкав воздух наголосаблями вкривь и вкось,татары ведут набелокроваво-алый покос;вызверившись в оскалеприземистых лошадей,выкаленною стальюмонголы берут людей… И белою снежной лавой,лавиной прямых мечей,благословленных Лавройв чаду молитв и свечей,струнами вытянув спины,уши сведя к темени, —брошены русские клиньяв хаос татарской темени… 10А потом – тишина.Стяги.Лунав овраге.11Каждый крест крив.Каждый куст кос.Тишина крапив,и бурьянов лоск.И звезда звездеговорит в ночи:«Остриём лучейземлювыму —чим.Ведь следов ногне сочтешь, нет».И звезде БогГоворит в ответ:«Будет вновь смех,будет вновь соль, —но сочти грехи уйми боль».12И полями побоищ пустымиветер светлые новости носит,и следит, как у павших стынутна ресницах мертвые слезы.На бурьянах бурые пятнатемной крови мертвых пришельцев.Поднимаются травы мятыев ясном свете простого месяца.С поля брани бредут люди,и костры разжигают на воле.И соха ковыряет грубое,напоённое кровью поле.1960– 1965>
Спор с дьяволом. Посвящения
I
* * *О, я без вассхожу с ума!Моя судьба —моя сума.Но все, что естьв моей суме,принадлежитуже не мне.Я прихожуи говорю:«Я пригожусь,пока горю,я пригожусь,пока горяч!»А вы опятьв тишайший плач.О, этот плач,ваш женский плач!Я был царем,а стал палач.И холод слов моих, что нож,и правды в нас – на мелкий грош.Но этот грош в такой цене!Не разменятьни вам,ни мне.* * *Будет время, и березывспыхнут желтою листвойнад раскрашенной морозомполосой береговой,и к стволу прижавшись ухом,ты услышишь, как Лунашепчет ласково и глухопрямо в ночь.А ночь нежна.Будет время, и на поле,где горит, дымя, ботва,прорастут глухие колья,распустившись, как трава,и навзрыд пойдут осиныголосить, что так влажнаэта осень под гусинымкосяком.А ночь нежна.Будет время, и над взрывомветок, листьев и травыты не справишься с порывомсумасшедшей головы.И не плакать. Не смеяться.только слушать. Тишина.И губами вновь касатьсяглаз как звезд.А ночь нежна.Иркутск. Выставка японской живописиТемный ветер. Злая мгла.Иероглифы на флаге, отблеск лунного стекла.Сто прекрасных видов Эдоне заменят никогда сей игры теней и света.Бодхисатва Манжушри —он глядит, Будда грядущий, не извне, а изнутри.Ощущение виныперед медленным теченьем потрясенной тишины.Потеряю? Сберегу?Что там выше? Чайный домик? На каком он берегу?Кто там стынет на пороге?Отчего тебя мне жаль, куртизанка Ханаоги?Бронза – век мой золотой…И опять мороз по коже:этот век, конечно, твой,не забудь, и мой он тоже!Заметки на поляхКакая странная дорога,как выполощен ветром куст.Пейзаж безрадостен и пуст,и все же он – пейзаж от Бога.Какая странная судьба,почти не знавшая пролога.И все- таки она – от Бога,и потому она – судьба.Ты говоришь: люби меня,ведь я дана тебе от Бога.А за словами вновь дорога,и до звезды как до
