Вахобу. — За эту оплеуху этот человек ответит на суде.
— Да что мне судья! — закричал было Вахоб, но Насреддин снова удержал его.
— Не ради аллаха, ради меня ты можешь потерпеть? Сам рассчитаешься с этим владельцем моего ишака, если судья попытается оправдать его.
В расчеты толстого судьи, очевидно, не входило судебное разбирательство ишачьего процесса. Поэтому, как только он увидел Насреддина и его друзей, то сразу спрятался.
Но ходжа, по-стариковски дальнозоркий, успел заметить голову судьи в окне.
— Судьи нет дома, — сказал слуга. — Он ушел на базар.
— Скажи своему хозяину, — ответил Насреддин, — чтобы он, уходя на базар, не оставлял своей головы в окне, а то люди думают, что он дома.
Слуга не нашел что ответить, а Насреддин вместе со всеми вошел в дом.
Толстому судье пришлось волей-неволей выйти навстречу пришедшим.,
— Вечно ты все путаешь! — закричал он на слугу. — Я дома!
Насреддин любовно оглядел роскошные комнаты и спросил:
— Ай какой огромный дом! Ай, какой красивый дом! Кто-нибудь скажите мне, что это за дворец?
Толстый судья усмехнулся:
— Это караван-сарай, ходжа. Разве не видишь?
— Вижу, вижу… Ох, большие же тут ишаки живут! Какие у них уши!
— Насреддин! Тебе дорого обойдется оскорбление судьи! — запыхтел толстяк.
— А как ты догадался, кого я назвал ишаком? — спросил Насреддин. — Почему никто не обиделся, только ты обиделся?
— Насреддин! Ты забываешь, что невиновные сюда не приходят! — торжественно объявил судья.
— Я тут второй раз в жизни, — ответил ходжа, — а ты сидишь тут с утра до вечера. Так кто же из нас более виноват: ты или я?
— Тьфу! — Судья запыхтел от возмущения так, что ветер пошел по комнате.
Ходжа подробно рассказал историю ишачьих превращений.
Судья слушал внимательно, многозначительно иногда произносил «да», «так», «о аллах!».
— И я думаю, — закончил Насреддин, — что один из куликов — вот этот человек. Недаром он все время хотел удрать и даже подрался с Вахобом. А этот ишак — мой. Я его отличу среди тысячи.
— Ничего я не знаю, — отпирался вор. — Ишак этот мой, я его купил позавчера на этом же базаре… Я приезжий, остановился в караван-сарае.
Но Насреддин стоял на своем. Судья пытался обить его вопросами и советами:
— Нужно ходить по старым дорогам не одному, а со спутниками… Надо иметь запасного ишака!.. Следует при покупке ишака приглашать муллу — он определит, оборотень это или нет.
И таких глубокомысленных соображений судья высказал великое множество. Наконец Насреддин потерял терпение и закричал:
— Ты рассуждаешь совершено правильно, о мудрейший из мудрых и справедливейший из справедливых! Стало быть, во всем виноват только я один! А вор — так он ни при чем?
— Или помутился твой рассудок, ходжа, — раздраженно воскликнул судья, — или тебе приснился дурной сон? Чего ты хочешь от невинного человека? Мой совет: уходи домой и прекрати свои жалобы, которые могут вызвать к тебе лишь сожаление друзей и насмешки врагов!
— Вот что, — сказал Насреддин: — у меня есть свидетель.
— Какой? — испуганно спросил вор.
— Одинокое дерево на старой дороге. Оно видело, как меня обворовывали мошенники.
— Ух! — облегченно вздохнул вор. — А я-то думал… Не знаю я никакой дороги и никакого дерева!
— Я же не могу вызвать дерево в суд! — развел руками толстый судья. Он оглядел битком набитую любопытными комнату и запыхтел от смеха: — Вы слышали, правоверные? Насреддин связан с джиннами. Он берет в свидетели сухое дерево!
— Икрам возьмет коня и съездит к этому дереву… Икрам, подъезжай к сухому дереву на старой дороге и скажи ему: «Судья приказывает тебе прийти в суд». И оно придет.
Слушатели ахнули.
— Еще не успеет лысый расчесать волосы, — сказал Икрам, — как я буду на месте!
И через мгновение топот его коня послышался на улице.
— Подождем, — сказал судья, и торжествующая улыбка скривила его губы: где ж это видано, чтобы дерево ходило! На этот раз, кажется, старик Насреддин проиграл тяжбу!
Пока ждали Икрама, Насреддин помог судье разобрать одно запутанное дело.
Один дехканин рубил дрова. А другой стоял рядом с ним и покрикивал: «Правильно!», «Сильнее руби!», «Вот так!».
А когда дрова были нарублены, то он сказал первому:
— Я тебе помогал — прошу мне заплатить. Сколько ты мне дашь за помощь?
— Ничего, — сказал дровосек.
— Хорошо, — согласился «помощник».
И вот теперь они оба стоят перед судьей.
— Я хочу получить «ничего», — сказал бездельник, — Он же обещал мне!
Судья морщил лоб, вздыхая, пыхтел, снова и снова заставлял рассказывать обстоятельства дела. Наконец Насреддин не выдержал.
— Да позволено будет мне, недостойному, вмешать, — сказал он. — Дело очень простое…
— Ну, посоветуй, — милостиво согласился судья. — Как бы ты решил его?
— Раз обещал, — обратился к дровосеку ходжа, — то нужно давать.
Бездельник приободрился, поправил чалму, подбоченился.
Насреддин подошел к дровосеку и сказал ему что-то на ухо. Тогда тот смело подошел к ковру, на котором сидел судья, и приподнял угол.
— Смотри, что там лежит между ковром и полом? — спросил он жалобщика.
— Ничего, — отвечал тот растерянно.
— Ну, так возьми это «ничего» и отвяжись от меня!
— Правильно, — сказал кисло судья. — Вы в расчете. Уходите. А дрова оставь мне как плату за разбирательство.
— Иди, иди вместе с. дровами, — сказал Насреддин, — а я сам заплачу судье. И за свое дело, и за твое.
— Что-то долго нет твоего дерева, — усмехнулся судья.
— Да… Как ты думаешь, — обратился Насреддин к вору, — мой Икрам доскакал уже до этого сухого дерева?
— Нет, наверно, еще не доскакал, — подумав, ответил вор. — Смотря какой дорогой… Еще рано…
И тут вор спохватился, но было уже поздно.
— | Ты же говорил, что не знаешь никакого дерева? — Насреддин хитро взглянул на изменившегося в лице судью, — А?
Тут произошло неожиданное: вор, как взбесившийся бык, ринулся на людей, столпившихся в дверях, и они испуганно посторонились.
Зрители не успели ахнуть, как он исчез.
— Вот тебе и владелец ишака! — проговорил ходжа. Ну, судья, послать погоню за вором? Кажется мне, он кое-что знает о делах некоторых здешних жителей! Или ты уже установил истину?
— Забирай своего паршивого ишака и уходи, — сказал судья.
В это время в комнату ворвался запыхавшийся Икрам.
— О, ходжа, — сообщил он, — дерево не слушает твоих приказов!
— Мой друг, оно уже побывало тут, — ответил ходжа, — и засвидетельствовало, что ишак наш.
— А моя оплеуха? — воскликнул Вахоб. — Насреддин, ведь этот вор дал мне оплеуху, пока я его вел
