Дружинники стали грузить на корабли взятые на кордоне мешки с зерном, бочонки с солониной, раненых и убитых. Погибших оказалось всего трое, раненых — полтора десятка. Из них пятеро — серьезно. Из булгарских порубежников сложили головы семеро, столько же получили раны, пятерых повязали в полон.
К полудню мимо догорающей заставы медленно прошли ладьи. Одна повернула, высадила одетого в кольчугу, безусого, розовощекого Святогора в сопровождении кряжистого, бородатого Журбы и боярина Гродислава, со слегка опушенным подбородком. Княжич прошел в ворота, молча остановился перед ступенями лестницы, глядя на пожар. Боярин Валуй кашлянул, подступил сзади:
— Не вышло чарами глаза порубежникам отвести, токмо растревожили. Пришлось на меч брать. Лесослав воином отважным и умелым себя проявил, един стену перемахнул и целый час на себя ворогов отвлекал. Остальные ратники тем временем через стену перебрались и ворота открыли. Он же первым на крышу сторожки взобрался и вынудил булгар раньше времени сруб запалить. Ночью прогорел, к рассвету токмо угли остались. А от угля, знамо дело, дыма нет.
— Ночью горел, стало быть, зарево было, — сделал вывод Святогор. — Ондуза наверняка настороже. И так выходит, что токмо иноземец твой храбрый похвалы сегодня и достоин. Чужие промахи отвагой исправлял.
— Я виноват, княже, — подал голос молодой волхв. — С заклинанием ошибся.
— Виноватых поздно искать, — развернулся княжич. — Увечных и покойных в Муром отправь. Полон туда же. Сам верхом к Ондузе двигайся. Лошади у тебя теперь имеются. Вот по пути и узнаешь, удалось тайну нашу сохранить, али булгары уже вестников за помощью рассылают?
— Слушаю, княже, — склонился боярин.
— Спаси нас Даждьбог от общей тревоги в Булгарин. — Святогор вытянул висящий на шее амулет, поцеловал его, спрятал обратно. — Лесослав, от тебя в седле проку не будет, ступай на ушкуй. И ты, Избор, тоже. Валуй! Ведаю, что твои воины устали, но ныне не до отдыха. Седлайте коней захваченных и отправляйтесь. Ночью отоспитесь. Да поможет вам Похвист!
— Все исполню, княже! — приободрился боярин.
— Послезавтра у крепости жду… — И Святогор быстрым шагом отправился к берегу.
Ротгкхон, повернувшись к Валую, виновато пожал плечами, подхватил боковину и потрусил за княжичем. Куда денешься, коли командир приказал?
Приняв Святогора, ушкуй отвалил от берега, повернул на запад, шаг за шагом пробиваясь против течения.
— Избор, сказывай! — потребовал княжич.
— Если бы не тучи, ушкуи бы поспели вовремя. Тогда взяли бы кордон первым же штурмом, даже если бы заговор не подействовал…
— Если бы да кабы, то во рту б росли грибы, — остановил его Святогор. — Слишком много надежды на удачу у вас с молодым боярином. Дело же любое надобно готовить так, чтобы удалось, даже если половина планов сорвется. А ты что скажешь, иноземец? Как на твой обычай, верно дружинники кордон штурмовали? Али у вас иные хитрости используют?
— У нас мостики штурмовые делают, — ответил Ротгкхон. — Коли стена не очень высокая, сажени в три-четыре, сколачивают длинный помост шага в три шириной, переднюю часть на шестах поднимают, подносят и поверх стены забрасывают.
— Он же тяжел выйдет немерено?! — даже оглянулся на него удивленный княжич.
— Тем и хорош, что тяжелый, — ответил Лесослав. — Защитникам сбросить не получится. Но нести его, понятно, надобно людей много. Полста, не меньше. Да еще и атакующие десятки наготове быть обязаны. У боярина Валуя столько дружинников не набиралось. А малым числом токмо так, как он, действовать и возможно.
— Защищаешь друга своего? — поморщился Святогор. — А ведь он чуть весь поход не сорвал. Кабы застава сигнал тревожный подала, Ондуза нас уже на берегу оружием бы встречала.
— Но ведь не подала, — напомнил Лесослав.
— Вы взяли кордон чисто по случайности.
— Но ведь взяли, — ответил Ротгкхон.
— Повезло.
— Главное — результат.
Княжич оглянулся и с интересом посмотрел на иноземца:
— Ты был уверен, что сможешь взять кордон, кинувшись через стену в одиночку?
— Да.
— Ты полон самоуверенности, — отметил розовощекий Святогор суровым тоном многоопытного мужа. — Пожалуй, я дам тебе возможность ее подтвердить.
— Благодарю за доверие, княже. — Ротгкхон почтительно склонил голову перед юнцом, что был младше его самое меньшее в три раза.
Быстрый ушкуй нагнал ладьи через несколько часов и вскоре занял место во главе каравана. Впрочем — ненадолго. В сгустившейся ночной мгле корабли пристали к берегу. Дружина, высадившись на берег, подкрепилась солониной с хлебом, разлеглась на мху под сосновыми кронами. Не сомкнул глаз только Избор, начертавший защитный круг и внутри него долго возносивший молитвы и сжигавший неведомые травы и ароматные смолы.
В этот раз волхв муромскую рать не подвел — налетевший порывистый ветер разогнал тучи далеко окрест, позволив полной луне залить леса мертвенно-желтым диодным светом. Вскоре после полуночи дружина поднялась на ноги и ушла куда-то под кроны, к близкой дороге, о которой Лесослав догадался из разговоров проверяющих оружие ратников. Самого вербовщика никто никуда не отсылал — и излишней инициативы он решил не проявлять.
С рассветом муромский флот двинулся дальше. Похожие на половинки огромных бочек, ладьи изрядно полегчали, но и гребцов стало куда как меньше, а потому ползли они против течения со скоростью сильно уставшего калики перехожего. Ушкуй, благодаря узкому корпусу и малой осадке, оказался самым быстрым, и Святогор, не преминув этим воспользоваться, вырвался далеко вперед. Вскоре после полудня княжич первым сошел на один из пустующих причалов, вытянувшихся к стремнине от стен булгарского города Ондуза.
Поселение соседнего княжества мало уступало размерами самому Мурому и располагалось у впадения в Суру довольно широкой, в два десятка шагов, реки. Местность вынудила булгар построить город в виде огромного треугольника, две стены которого выходили к рекам, а третья — к затянутому ряской, широкому рву. Каждая стена, рубленная на высоту пяти саженей, тянулась примерно на четверть версты, шагов на пятьсот-шестьсот, и в основании имела земляной вал пятнадцати саженей в высоту[7]. Даже на Ротгкхона, немало повидавшего на своем веку, монументальность укрепления произвела гнетущее впечатление. Как одолеть такое препятствие без десантных ботов, без нарушающих молекулярные связи поляризаторов и поворотников, без прыжковых ранцев — он совершенно не представлял.
Окружали Ондузу обширные слободы, в которых раздавались крики, шум, хохот, плач. Подкравшаяся в темноте дружина смогла ворваться в посады незамеченной и теперь праздновала первый успех, сгоняя к реке обширный полон, выводя из конюшен лошадей, грузя возки собранным в домах добром. На глаз, женщин, детей, мужчин уже удалось наловить сотен семь или восемь. В одних рубахах, простоволосые, босые, они жались друг к другу, обнимали матерей, отцы старались прикрыть собой семьи от веселых взглядов бродящих вокруг муромцев.
Вот только что ты голыми руками против мечников и брони сделаешь? Прозевал свою свободу — теперь молись богам и надейся на счастье.
— Не заметили, — спрыгнув на жердины причала, удовлетворенно кивнул княжич. — Не зря вы с боярином Валуем жилы у кордона рвали. Прозевали булгары опасность, теплыми мы их и сонными застали. Слышишь меня, Лесослав? Со мной пойдем! Журба, Избор, Бобрец, Скулда, вы тоже!
Небольшой отряд быстро пересек по торговой улочке разоряемую слободу, остановился перед разорванным надвое мостом через реку — поднятый пролет накрепко закрывал ворота, утонувшие в глубине земляного вала, под помостами для лучников и копейщиков. Дружинники Журба и Бобрец свели щиты,