Знакомый плод, напоминающий земной сладкий перец, мерно покачивался в метре над землей, и археолог удивился, что не заметил его в прошлый раз – когда собирал зелень на «дегустацию».
– Сейчас я его срублю, – толстяк выхватил тесак и решительно двинулся вперед.
– Подождите меня, сэр! – кинулся следом Рассольников.
– Иди сюда, пухленький мой, – ласково замурлыкал Вайт, шумно раздвигая листву.
«Перец» качнулся еще пару раз и внезапно открыл большие миндалевидные глаза. Миллионер растеряно остановился. Зеленый «овощ» распахнул длинную зубастую пасть и резко метнулся вперед.
– А-а! – первым успел отреагировать Атлантида и, взмахнув тростью, всадил лезвие альпенштока хищнику между глаз. Зверь дернул головой вверх, и тут Вайт показал, что он, как истинный бизнесмен, всегда готов перегрызть горло зазевавшемуся конкуренту: толстяк упал на одно колено и резким взмахом снизу вверх почти полностью отделил голову ящера от шеи. Послышался сиплый предсмертный хрип – от ближнего хвоща отделилась часть ствола, у которой совершенно неожиданно обнаружились две ноги и короткий хвост – ноги сделали несколько неуверенных шагов и уронили зеленое, с узкими черными полосками тело точно между напарников.
– Поздравляю вас с удачной охотой, сэр Теплер, – тяжело перевел дух Платон. – Вам здорово повезло, что у этого цыпленка мозги находятся в голове, а не где-нибудь на брюхе. А то бы мы так просто не отделались.
– А что, бывает и там?
– Бывает во многих местах, сэр. На Земле у наших любимых динозавров за глазами находилась только небольшая часть мозга, а основные запасы нейронов скапливались в районе крестца. Можно сказать, динозавры думали задницей в прямом смысле этого слова. У Homo sapiens… Слыхали про такого зверя? Так вот у него часть мозга, этакая нейронная прослойка, имеется на животе. Поэтому некоторые люди думают брюхом. Это если головой плохо получается. У шивад основные мыслительные процессы происходят в спинном мозге, головой они в основном едят и смотрят. А у терориусов, это с планеты Викара, мозги равномерно размазаны по спине, под костяным панцирем. И имеют они по три хватательных зубастых хобота. Причем в случае отрубания хоботы отрастают снова.
– Хорошо, что мы сели не на Викару, сэр, – Вайт присел и вытер тесак о траву.
– Хорошо, – согласился Атлантида. – Будьте любезны, сэр, вырежьте из ляжки этого несчастного кусок мяса для анализа.
– Вы хотите сказать, мы будем есть это… существо?
– А кого вы предлагаете?
– Как-то не знаю… Мы только что сражались… И вдруг так, вульгарно – в суп?
– Можно в духовку, сэр, – пожал плечами археолог. – Но вначале необходим анализ.
– То есть вот так взять, и вырезать? Из существа, которое только что дышало, бегало, дралось, было
– Послушайте, сэр Теплер, – покачал головой Атлантида, – вы что, никогда не ели бифштексов? Или это не вы так любите «красных ласточек? Может быть, вы считаете, что мясо для них вырастает на яблонях? Или вы думаете, что не участвуя в забое скота лично, вы стали вегетарианцем? Короче: хотите есть, отрежьте мясо.
– Ладно, сэр, – миллионер снова взялся за только что тщательно протертый тесак. – Сейчас принесу.
– Отлично, сэр! – искренне обрадовался Атлантида. – Эту ящерицу можно преспокойно жарить и есть! Ну, сейчас мы соорудим роскошную отбивную.
Напарники выпрыгнули из катера, бодрым шагом направились в зарослям и… обнаружили вместо только что добытой дичи чистенько обглоданный скелет.
– Пожалуй, – пробормотал Рассольников, крепко сжимая трость и опасливо косясь направо и налево, – пожалуй, мне здесь нравится все больше и больше.
Над зарослями начали ощутимо сгущаться сумерки, и путешественники предпочли отступить на корабль.
– Сунгари, какова длительность суток на планете? – поинтересовался Атлантида, задраивая входной люк.
– Двадцать один час пятьдесят три минуты.
– Плохо, – покачал головой археолог. – К увеличению суток привыкнуть легче. Как на Ершбике, например. Ну что, сэр Теплер, будем укладываться спать?
– Спасибо, сэр, – покачал головой Вайт. – Мне нужно составить заявку на основание колонии.
Похоже, миллионер не собирался отступать – он имел твердое намерение измором выдавить из Рассольникова необходимые на оплату спасения двести тысяч оболов. Впрочем, Атлантида тоже не испытывал желания платить за все из своего кармана. Он приготовился терпеть да самого последнего упора.
– Может, вам помочь, сэр? – дружелюбно предложил Платон. – Мне ночью все равно делать нечего.
