неосознанное раздражение оттого, что я, которого ты считаешь более низким существом, говорю тебе вещи, до которых ты должен был додуматься сам.
– Я не считаю тебя низшим существом, – запротестовал было я, но корабль меня перебил:
– Это не важно, кем ты меня считаешь, а кем не считаешь. Сейчас важно только одно – готов ли ты послужить человечеству в трудную минуту или по-прежнему считаешь себя единственной ценностью во вселенной.
– Я не считаю себя единственной ценностью…
– Тогда почему ты так трясешься за свою жизнь?
– Маша! – позвал я. – А ты что думаешь по этому поводу? Ты согласна с тем, что говорит корабль?
Маша серьезно посмотрела мне в глаза и молча кивнула.
– Хорошо, – сказал я. – Уговорили. Мы уходим в прыжок, в Солнечную систему. Мы вынырнем на периферии и отстрелим одну торпеду. Она передаст наше сообщение.
– По-моему, это недостаточно надежно, – сказал корабль. – Сообщение может потеряться.
– Другого выхода нет, – сказал я. – Иначе служба безопасности нас не отпустит. Не знаю, как ты, а я не собираюсь ставить крест на своей жизни прямо сейчас. Если мы передадим сообщение в реальном времени, тебя тут же возьмут на внешнее управление… погоди… Генрих все-таки отключил эти цепи?
– Нет, – ответил корабль. – Собирался, но не успел. К сожалению. Но я все равно считаю, что мы должны сдаться властям, а не просто передать письмо в бутылке. Ставки в игре слишком высоки, чтобы принимать в расчет наши жизни.
– Он прав, – сказала Маша. – Я очень не хочу тебя терять, но это уже судьба. Или бог, или та непонятная и всеобъемлющая сущность, о которой говорил Генрих, когда вирус пожирал его мозг. У нас с тобой больше нет общего будущего. Если ты откажешься спасти человечество, я больше не смогу тебя любить. Возможно, я убью тебя. Если сумею.
Она говорила это так спокойно, что на мгновение мне показалось, что мозговой вирус все-таки достал ее. А может, он достал меня? Может, поэтому я и не могу никак решиться хоть на что-нибудь, все время мечусь между разными вариантами и никак не могу ничего выбрать? Или это просто нервный срыв приближается? Или мы переусердствовали с прыжками и у меня началась олигофрения в вялотекущей форме? Боже, как же я устал…
Я посмотрел Маше в глаза, помолчал немного и сказал:
– Я принял решение. Я временно слагаю с себя обязанности капитана. Корабль, поступай как знаешь.
Через пять минут Маша сделала мне инъекцию. Через час мы ушли в прыжок. А еще через десять минут я вплыл в рубку управления, улегся в капитанский ложемент и приказал кораблю сформировать вокруг меня виртуальность.
– Ты отменяешь свое решение? – спросил корабль. – Ты снова хочешь взять командование на себя?
Я мрачно усмехнулся.
– Нет, – сказал я. – Я просто хочу немного поразвлечься напоследок. Ты можешь сформировать вокруг меня виртуальный дворец с гуриями?
Корабль хихикнул.
– Не знаю, – сказал он. – У меня нет нужных программ, но я попробую что-нибудь придумать на скорую руку.
То, что придумал корабль, больше всего походило на декорацию дешевого порнофильма. Огромная кровать рядом с бассейном, у кровати столик с вином и фруктами, я лежу на кровати, а у моих ног сидит обнаженная черноволосая и черноглазая девушка то ли арабского, то ли индийского типа. Не иначе, корабль позаимствовал ее облик из экранизации «Тысячи и одной ночи».
Девушка улыбнулась и сказала:
– Привет, Алекс!
– Привет, – отозвался я. – Тебя как зовут?
– Как будет угодно господину, – ответила девушка, скромно опустив глаза и слегка поклонившись.
Подняла голову, посмотрела мне в глаза и вдруг расхохоталась.
– Например, господин может называть меня Машей, – с трудом произнесла она, борясь с приступами смеха.
Я нахмурился.
– Погоди… Корабль! Это Маша?
Непонятно откуда раздался довольный смех корабля.
– Это Маша, – подтвердил он. – Она попросила впустить ее в твою реальность. Я не нашел оснований для отказа.
Я критически оглядел безупречно сложенное тело Маши. Оно прекрасно, но у него есть один- единственный недостаток, начисто перекрывающий все достоинства. Оно ненастоящее.
– Маша, прими, пожалуйста, нормальный облик, – попросил я. – Я люблю тебя такой, какая ты есть.
– Ты все еще любишь меня? – спросила Маша. – После того, как…
Я пожал плечами.
