– Две тысячи третий, десятое февраля, с пяти до семи вечера, – монотонно проговорила она. – Ты мне надоел…
Олег затушил сигарету и пошел одеваться. Вернувшись на кухню уже в ботинках и в куртке, он потянулся, чтобы поцеловать Асю, но та отстранилась.
– Тебя убьют, Шорох.
– Они не хотят… Не скучай, Прелесть. И не высовывайся. Учти: ты уже погибла.
– Прикольная у нас с тобой компания… Олег! Зачем ты туда тащишься? Ведь не из-за этого?.. Что ты собрался делать?
– Прикалываться, – мрачно ответил Шорохов.
Сначала его посетила мысль зайти на чердак и вообще приспособить его под эдакий портал, – уж очень не хотелось вылезать на мороз, но Олег решил, что эта идея не годится. Используя один и тот же дом в разных временах, он рисковал когда-нибудь его засветить, – рано или поздно, в будущем или в прошлом, это не имело значения.
Шорохов отправился за тридевять земель – в район «Сокола».
Припарковавшись, он забежал в кинотеатр – даже не посмотрел, в какой, и купил билет на ближайший сеанс. Когда погасили свет, он отошел к стене. Финишировать было бы удобней часа в четыре, но это время попадало на перерыв, и Олег набрал «16:40».
В фильме кто-то крупно, во весь экран, застрелился. До ожидаемого Дактилем рандеву оставалось двадцать минут.
На улице дул теплый ветер, под ногами чавкала грязная каша. Такая уж была погода десятого февраля две тысячи третьего – хуже, чем лето, но лучше, чем минус двадцать.
К бункеру Шорохов приехал в половине шестого.
На столах, вопреки Асиным прогнозам, было чисто – только два выключенных ноутбука и объемный букет кудрявых орхидей.
Дактиль сидел спиной, при полном параде: белоснежный воротничок из-под темно-серого пиджака. Сидел, не оборачиваясь. Похоже, предвкушал.
– Презервативы припас? – осведомился Шорохов. – А то я сегодня заразный.
Дактиль не шелохнулся. Олег угадал его возможное движение и нырнул за стол, попутно срывая с пояса станнер.
Впрочем, нет, не угадал… Курьер по-прежнему не шевелился. Шорохов подумал, что для профилактики надо бы все же выстрелить, но вдруг заметил на полу маслянистую лужу. Плафон мигал, и лужа, ловя отсветы, становилась то желтой, то багряной.
Шорохов приблизился к Дактилю и крутанул кресло. Курьер смотрел прямо перед собой и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, уперся взглядом в Олега. Но вряд ли что-то увидел. По его подбородку стекала кровь – уже пропитавшая рубашку, лацканы пиджака и частично брюки. Кровь выливалась слабыми толчками, значит, сердце еще билось, но назвать Дактиля живым Олег бы не отважился.
Под креслом, рядом с медленно расползающейся лужей, лежала короткая дубинка телесного цвета. Шорохов взял ее двумя пальцами и заметил на поверхности тонкие, но глубокие насечки, напоминающие жабры. Ни курка, ни чего-либо подобного на дубинке не было, и все же ему показалось, что этот предмет имеет прямое отношение к умирающему Дактилю.
– И это скорее весело, чем печально… – пробормотал Олег.
Шорохов планировал поговорить по душам, но не об Асе, конечно. Западать на Прелесть имел право любой, каждому отбивать морду – рук не хватит. Нет, он пришел не для этого. У Олега образовалось несколько вопросов отнюдь не лирического свойства, и тот факт, что с Дактилем случилась беда, притом недавно и в закрытом помещении, многократно увеличивал шансы на его откровенность.
Олег выставил время – «16:50» и утопил «Старт». Если Дактиль действительно рассчитывал на Асин визит, то как приличный кавалер он обязан был явиться чуть раньше.
И он явился. Дактиль, присев на корточки, ковырялся в шкафу. На столе рядом с ноутбуком лежал завернутый в газету букет и коробочка с хорошими французскими презервативами.
Шорохов захохотал.
– Все-таки ты их принес! Прелесть в Париже не бывала… Решил прокатить, да? До Парижа и обратно…
Дактиль резко выпрямился. Он хотел что-то спросить, но спросил явно другое:
– Ты знаешь, что если я тебя повяжу, то буду большим молодцом?
– Трупом ты будешь, Дактиль. Большим трупом.
– Тебя все ищут. Ты на опера покушался.
– На тебя тоже покусились. Удачно. Сидишь такой несчастный, а изо рта кровища хлещет. Пока, вроде, не вся еще вытекла… Но она течет. Ой, течет!..
– Мне нарушители тысячу раз это обещали, – сказал Дактиль, однако не очень уверенно.
– Я как раз оттуда. Что тебе принести, заказывай. Ботинок?.. Левый, правый?.. Могу носок. Могу даже трусы, но это за отдельную плату. Они уже промокли все. От крови промокли, – уточнил Шорохов.
– Когда?..
– У-у!.. – Он расстегнул куртку и, небрежно скинув букет, уселся на стол. Потом повертел в руке красивую голубую коробочку и запустил ее в угол. Олег старался продемонстрировать, что будет тянуть время столько, сколько пожелает. В действительности времени он имел так же мало. Часы показывали без восьми минут пять, а в пять тридцать курьер уже был мертв. С мертвым особо не побеседуешь.
– Я тебя не сдам, – выдавил Дактиль.
– Еще бы ты меня сдал! Ты меня сейчас просвещать будешь. Мнемопрограмматор… Занятный приборчик, да?
– Что тебе нужно? Если вопрос относительно твоего клона, то…
– Кого?! Моего клона?! – Олег снова расхохотался, но тут же замолчал и, схватив со стола ноутбук, швырнул его о стену. – Моего клона зовут Олег Шорохов!!
– Ну это понятно, – ответил Дактиль.
– Что тебе понятно?! Он не просто Шорохов, он – Шорох! Опер Шорох!!
Курьер скомкал в кулачище галстук.
– Ты ведь там был, с Лопатиным… – промолвил он. – Когда его привезли…
– Меня привезли, меня! Ты меня загружал, а не куклу!! Вернее… куклу. Меня.
– Откуда я мог знать? Мне дают контейнер, дают софт, и я…
– «Софт»?! Ах, да… Софт. Как трогательно…
– Да с чего ты взял, Шорох? Кто тебе это наплел? Копия у тебя есть, не спорю. Я сам ее и программировал. Но я ни разу не слышал, чтобы клонов брали в Службу.
– Я тебе не собираюсь ничего доказывать.
– И кто же твой прототип? – спросил Дактиль с иронией.
– Прототипа нет. Такое возможно?
– Ну, если теоретически…
– Теория не волнует! – взорвался Олег. – Возможно или невозможно?
– Да, создать клона без исходника, сконструировать ему и тело, и память – технически осуществимо. Но нужна какая-то определенная задача. Ведь и обычные копии просто так не делают, их создают для прикрытия в магистрали. А если прототипа нет, и прикрывать некого… тогда должна быть очень серьезная причина.
– Это я и собирался выяснить.
– Я же исполнитель. Мое дело – железки.
Олег посмотрел на часы. Время близилось к половине шестого.
– Кто пишет программы? – быстро спросил он.
– Мнемопрограмму не пишут, ее считывают. Иногда слегка корректируют… Где-то там, – Дактиль показал вверх, – далеко, у самой границы… Слушай, ну признайся: купил? Купи-ил!..
– Ты про свою смерть? Не веришь… – Олег вынул из кармана дубинку и вручил ее Дактилю.
У того задрожали губы.
