Единственное, что Олегу нравилось в тысяча девятьсот семьдесят шестом, так это тепло. Он все шагал и шагал вниз по Тверскому, затягивался зловонным «Пегасом» и отогревался.
На площади он свернул вправо и, обогнув церквушку, оказался в маленьком, неожиданно сумрачном сквере. Почти все лавки были свободны, и он выбрал ту, на которую сквозь прореху в кронах падал хоть какой-то свет. В дальнем углу дремала старушенция в смешной старомодной шляпе, у нее на коленях распласталась сонная и, видимо, немолодая кошка. Или кот. Напротив, также в одиночестве, сидела девушка лет двадцати с небольшим: босоножки, умеренно открытый сарафан и темные очки на лбу, крупные и несуразные.
Сбоку, через газон, в скверик вошел жилистый мужчина с такими же «фарами». На нем была полосатая рубашка и джинсы явно подпольного пошива, в руке он держал зеленую бутылку. Мужчина подцепил крышку ключом и, отхлебнув пену, подсел к Шорохову.
– Здорово, Пастор… – процедил Олег.
Тот подался вперед и приподнял очки.
– У кого тут свидание-то, у них или у нас? – Пастор сделал шумный глоток. – А я опять за тобой. Опять компенсировать. Печально, Шорох… Но я рассчитываю, что мы снова договоримся. Как-нибудь культурно.
– И я рассчитываю…
– Вот и отлично. Крикову не тронул, и этих в покое оставь. Зачем они тебе?
– Быстро объяснить не получится.
– И медленно тоже, – сказал он. – Такого ты мне не объяснишь никогда.
Олег пожал плечами и, взяв у него бутылку, запил горечь от местной сигареты. Во рту добавился привкус дрожжей, больше ничего не изменилось.
– Бросил бы ты свою затею, – лениво проговорил Пастор. – Ведь нормальные люди, никому не мешают…
– Я же не убивать их собрался!
– Эх… Ну вот гляди: сидит себе спокойно… – Он показал бутылкой на девушку. Та жест заметила, но предпочла не реагировать. – Подругу ждет. Подруга-то не явится, у нее дочка приболела.
– Глубоко копнул… – оценил Олег.
– Служба такая, Шорох.
– Ты действительно хороший опер. У тебя, наверно, большое будущее.
– Наверно… Так о чем мы?.. А-а! Подружка не явится, – повторил Пастор. – Зато придет друг. Во-он, уже чапает… Да ты и сам все знаешь.
Олег посмотрел назад. К скверу приближался высокий парень не старше двадцати пяти, одетый примерно так же, как и Шорохов, как и все вокруг. Перепрыгнув через кованую ограду, он отряхнул брюки и направился к лавочкам.
– Вот идет простой советский инженер, – вполголоса прокомментировал Пастор. – Проходя мимо… Ай!..
Тот споткнулся и, поджав левую ногу, завязал шнурок.
– И что же… – Оператор снова сделал паузу, в это время молодой человек заметил девушку. – Она ему понравилась… Да еще как! Любовь с первого взгляда! На улице знакомиться нехорошо… – умиленно продолжал Пастор. – Она слегка растеряна… Но ей нравятся решительные ребята! Подруги, очевидно, уже не будет… Так почему бы и нет?.. Кавалер вполне достойный: не урод, не алкоголик, портки поглажены, ботинки начищены…
Парень, заговорив, сел рядом с девушкой.
– Спорим, что они переспят уже сегодня? – спросил Пастор.
– Вряд ли. Здесь так быстро не принято.
– О-о-о!.. У тебя неправильные представления о семидесятых. Скоро они пойдут в кино. Оттуда – в кафе, благо у джентльмена вчера была зарплата, и он временно платежеспособен. Потом он позвонит товарищу. Товарищ тоже на коне: дочка в пионерском лагере, жена у тещи. Пустит их на ночь, сам до утра прошляется по городу. Настоящий друг, у меня таких не было, к сожалению… Джентльмен привел бы ее к себе, да он в однокомнатной с родителями. Нереально, согласись…
– Хватит. Надоело слушать.
– Я про них могу долго рассказывать. Эту историю я знаю до конца.
– Ну и что там, в конце?
– Да все путем. Распишутся, как ни странно. Родят мальчика, – Пастор улыбнулся, широко и нагло. – И будут дальше жить, пока не помрут. Все как положено, как в нормальной мелодраме. Я люблю мелодрамы, Шорох. А ты?
– Я – нет.
– Знаешь, в чем секрет их успеха?
– Ты про кого?..
– Про мелодрамы, конечно.
– Тьфу!..
– В них все так, как хочется людям.
– А мне нравится, чтобы как в жизни, – ответил Шорохов.
– Догадываюсь… Тебе что, самой этой жизни не хватает?
Парень с девушкой поднялись и нарочито медленно направились к перекрестку. Сначала, видимо, в кино…
– Приятно было пообщаться, – мурлыкнул Пастор. – Надеюсь, что и следующие твои преступления смогу предотвратить с такими же затратами. Сам потом благодарить будешь.
– Чао… – обронил Олег.
Пастор встал и кинул бутылку в урну.
– Да!.. – спохватился он. – Не надо этого!
– Чего?
– Не надо, говорю.
– До встречи.
– Ну значит, до встречи… – отозвался Пастор.
Шорохов перешел улицу, нырнул под арку и, оказавшись в тесном дворике, вытряс из пачки сигарету. Грязно-желтые трехэтажки стояли квадратом, стена к стене, лишь впереди гудела, отражая звуки мостовой, вторая арка. Подъезды здесь вряд ли чем-то отличались, и Олег, прикурив, свернул к тому, что был ближе.
Высоко забираться он не стал. На площадке между этажами раскрыл синхронизатор, прислушался к дверям и переместился на пятнадцать минут назад.
Возле дома на качелях сидел Пастор с бутылкой пива.
– Давно ждешь? – поинтересовался Олег.
– Шорох!.. Брось ты эту затею, брось!.. Ты ведь в Службе, нашу кухню знаешь: что бы ты здесь не замудрил, все это всплывет, все будет как на ладони.
– Пошли, – Олег взял его за локоть и повел к скверу.
– Старая фишка!.. – скривился тот, выдергивая руку. – Думаешь, покажемся им в нескольких экземплярах – они и того?.. От удивления вместо мальчика девочку заделают? Так это не скоро еще будет!
– Пойдем, я тебе расскажу кое-что. На глаза им не полезу, обещаю. Я просто объясню. Ты тут про их историю распинался… Но все истории, как бы они сейчас не начались, закончатся одинаково.
– В две тысячи семидесятом?
– В семьдесят первом, – возразил Шорохов. – Я знаю, кто создал барьер.
– И ты намекаешь, что твое вторжение его снимет? Поэтому я не должен тебя компенсировать… Даже помочь обязан, так? Нет, Шорох. Достаточно того, что я вообще этим делом занимаюсь. – Пастор остановился на тротуаре, давая понять, что и сам дальше не пойдет, и Олега не пустит.
С этого места было хорошо видно обе скамейки. Парень уже познакомился с девушкой, и теперь, похоже, травил анекдоты про Чапаева. Пастор, помахивая бутылкой, рассказывал Шороху, где эти двое
