выделялось лишь светлое лицо Ксении. Три широких силуэта сливались с деревьями и становились заметны, только когда начинали двигаться.
– Что вам надо? – В меру дерзко спросил я.
– Ты, слышь, помалкивай, – ответил тот же голос.
Затем кто-то коротко свистнул, и к нам, сминая кусты, задом подъехал джип, такой же черный, как и все вокруг.
Салон был перегорожен неровной решеткой, а окна в заднем отсеке грубо заварены толстыми листами железа. Скамеек в тюрьме на колесах не было, и Ксения опустилась на пол, скрестив ноги по-турецки. Двигатель мягко зашелестел, и мы тронулись. Лампочку в салоне не включили, но в блеклом свете приборной доски было видно, как два похитителя снимают черные маски. Привыкнув к темноте, я разглядел, что двое других – водитель и тот, что сидел рядом с ним, ни в каких масках не нуждаются. Они были неграми.
Джип миновал садик и выехал в узкий переулок. Ни машин, ни пешеходов здесь не было, беженцы, давившиеся на магистралях, будто забыли о его существовании.
– Как насчет повторного сеанса? – Прошептал я.
Выпрыгивать на ходу со связанными руками казалось полным безумием, но ничего другого на ум не приходило, да и скорость была значительно меньше, чем в прошлый раз.
Ксения отрицательно покачала головой.
– Они взяли… кинопроектор? – Ужаснулся я.
– Слышь, ты! Я тебе щас такое кино устрою, – пригрозил чернокожий на переднем сидении. Из всей компании он был самым крупным и, похоже, самым злым.
– Куда вы нас везете?
Он грузно развернулся и погрозил мне толстым пальцем.
– Надо было ему кормушку залепить, – заметил водитель.
– Никогда не поздно, – отозвался пузатый, показывая мне широкий моток пластыря. – Слышь? Еще слово, и будешь дышать носом.
– Молчи, – шепнула Ксения.
Мы выбрались за город и поехали по темному шоссе. Что это была за дорога, я не понял. Луна истаяла до острого серпика и света совершенно не давала. Вглядываясь через решетку в окна, я видел лишь сплошную стену деревьев. Спидометр горел закругленным рядом символов, обрывавшимся на числе «85».
Внезапно машина вильнула в сторону, и справа взметнулся ослепительный столб пламени. Водитель вернул джип на свою полосу, и меня прижало к задней стенке. Тусклая радуга из фосфоресцирующих цифр начала клониться вниз, обрастая недостающими фрагментами: «90», «95», «100»…
– Слышь, дурень! Убьемся! – Воскликнул тучный негр, выставляя руки вперед.
– Чего расселся? Вызывай прикрытие! – Гаркнул водитель.
Здоровяк закряхтел, тщетно пытаясь нагнуться к ногам. Двое белых молчали и лишь беспокойно возились на заднем сидении, изготовив к стрельбе бесполезные на такой скорости пистолеты.
Впереди ухнул еще один взрыв, на этот раз – ровно посередине дороги. Сворачивать было некуда, и водитель ударил по тормозам. Мы влетели в опадающий огненный цветок, и через секунду послышался адский вой рвущегося железа.
– Эй, сзади! Держитесь! – Бросил пузатый, так и не найдя рацию.
Я почувствовал, что джип заваливается набок. Это продолжалось долго – гораздо дольше, чем он мог проехать на двух колесах. Машина давно должна была опрокинуться, но она продолжала плавно переворачиваться, будто находилась в невесомости.
– Тут скоба, хватайся! – Крикнула Ксения.
Пламя уже иссякло, и салон забил густой, едкий дым. Тьма, резь в глазах, судорожный поиск чего- нибудь выпирающего, во что можно было бы вцепиться, и ощущение полета – знакомое и от того вдвойне жуткое.
– А-а! Маму-папу! – Заорал, не выдержав, кто-то рядом, и его растянутое «у-у» влилось в длинный, надрывный скрежет.
Джип упал на дорогу, и этот момент я еще помнил – значит, был жив. Машина покатилась – теряя по пути крылья, колеса, никелированные пороги – превращаясь в железного колобка, который ушел от всех, кроме радиоуправляемой мины.
Шесть тел – четыре в мягком салоне и два в квадратном металлическом коробе – летали, сталкивались, бились о стены, как горошины в погремушке, и нельзя было понять, кому повезло больше: нам с Ксенией или похитителям, проламывающим грудные клетки о спинки сидений.
Наконец кувыркание прекратилось. Джип последний раз встал на нос и, едва качнувшись, рухнул в ту сторону, что когда-то называлась низом. В уши воткнулась могильная тишина, но и она вскоре рассыпалась от беспорядочных выстрелов, доносившихся из леса.
Стрелявшие окружили автомобиль и принялись чем-то скрипеть.
– Заднюю заклинило…
– Выбивай лобовое…
– Оно бронированное…
– Эй, слышь… Вы только не умирайте, – раздалось спереди.
Я открыл рот, позволяя комку солоноватой гущи вывалиться на пол – сплевывать не было сил.
– Ксения…
– Живая. А ты?
– Вроде.
Снаружи раздалось дружное «ух», и задняя дверь вырвалась вместе с замком и петлями. Меня ослепили ярким лучом света и удовлетворенно отметили:
– Моргает!
– Слышь! – Зашевелился темнокожий. – Про меня не забудьте! Сжало всего, как персик в компоте.
– Персик! – Заржал человек с фонариком. – Левша, ты домкрат не забыл?
– А чего?
– Веселый застрял. Говорит, как персик!
– Ха-ха-ха! – Залился неведомый Левша. – Может, его теперь так и звать?
– Лучше повидло. Веселый! Ты себе не все там отдавил?
– Вот щас вылезу, и проверим.
К машине подошел еще один человек и, включив плоскую лампу, просунул ее в разбитое боковое окно. Я увидел такое, от чего меня чуть не стошнило: одно из тел лежало на заднем сидении лицом кверху, точнее сказать – вверх животом, поскольку его лицо превратилось в изжеванный кусок мяса, из которого торчал лишенный века глаз.
Нас с Ксенией аккуратно извлекли из машины и перенесли на разложенное одеяло. Чуть позже к нам приковылял толстый негр, которого почему-то звали Веселым, и близоруко склонился над сложенными ладонями.
– Слышь, посвети. Ключик выбрать не могу.
Когда ключ нашелся, Веселый без всяких условий разомкнул наши наручники и сел рядом.
– Ничего не поломали? – Поинтересовался он. – Странно.
Спустя некоторое время подтянулись и остальные. Кроме Веселого я насчитал еще четырех. У каждого на шее висел легкий асимметричный автомат без приклада с коротким стволом и длинным изогнутым магазином. Все были белыми, небритыми и одинаково взлохмаченными. В их лицах не было ни жестокости, ни даже азарта – лишь усталость и умиротворение. Дело сделано, говорили их глаза, в машине осталось три трупа – что ж, помолимся за их души.
– Ты прямо добытчик! – Сказал один из партизан, обращаясь к Веселому. – Харчей целую сумку притащил.
– Это не мое. Ребята с собой несли.
– Ты у меня штуку одну отобрал, помнишь? – Сказала Ксения. – Черная такая, пластмассовая. Не потерял еще?
