— Неправда! Друзья не подводят. Он не виноват, что на дядином заводе начали увольнять.
Миссис Кам посмотрела на сына. От частого смеха в уголках ее рта обозначились морщинки. Вид у нее был очень утомленный.
— Знаешь что… Я думаю, дядя Майка просто не захотел просить начальство, чтобы на работу взяли черного.
— Брось болтать! Это исключено.
Луи обнял ее за широкую талию и, танцуя, потащил в гостиную. Она расхохоталась и схватилась за бигуди.
— Луи, ты мог бы устроиться партнером для женщин, которым не с кем танцевать.
— Думаешь? Пятьдесят пенсов за танец! Молодой человек дает гарантию не наступать на мозоли. Мама, можно поесть? Ужасно жрать хочется.
— Конечно. Не будем ждать отца.
Они его никогда не ждали. Он не возвращался домой до закрытия паба, да и надувался там пивом так, что есть ему все равно не хотелось.
Рыбные палочки удались на славу. Никто б не догадался, что картошка побывала на полу.
— Слушай дальше, мама. «Требуются мужчины для работы носильщика в магазине «Сагморс». Обращаться в отдел кадров». Я мужчина. И Майк тоже. Так что мы можем обратиться, можем вместе быть носильщиками у Сагморса.
— Я буду очень гордиться тобой, Луи, если ты получишь хорошую работу и сумеешь ее сохранить. Только не надо жить на пособие, Луи. Если, конечно, будет работа.
— Нет, правда, мама. Мы с Майком будем носильщиками.
— Хватит одного на пособии в этой семье.
Луи подумал об отце. Вот уже два года, как он не работает. Целыми днями болтается в пабе или играет по маленькой в соседнем заведении. Луи не хотел походить на отца. Он снова насмешил мать, накрутив прядь своих густых волос на бигуди.
— Я сколочу себе состояние, — похвастал он, хотя знал, что этого никогда не будет: чернокожие дети рабочих, у которых не было ни ССО, ни ОУ, не могли на это рассчитывать.
— Вот это тебе подходит, Тони, — сказала миссис Джонсон.
Она зачитала объявление из «Вечернего эха»: «Требуется сообразительный юноша для делопроизводства. Аккуратность в одежде, пунктуальность обязательны. Может быть нанят бывший школьник». Это тебе подойдет. Чистая, аккуратная работа. Никакой спецовки. Будешь вращаться среди приличных людей.
Розоватое тельце червя извивалось перед глазами Тони.
— Учеба кончится только в июле, — сказал он.
Тони уже отказался от попытки убедить мать, что не станет служащим. Оставалось только придумывать отговорки и надеяться на лучшее.
— Мне же еще два месяца учиться.
Червячок помещался в узком стеклянном, сосуде, заполненном землей. Было видно, как он рыл туннель и полз по нему.
— «Может быть нанят бывший школьник», — повторила миссис Джонсон. — Это значит, они готовы ждать до конца учебного года, — Вдруг она вскрикнула: — Тони, весь ковер в земле!
Тони взял щетку и совок и подобрал комочки земли, выпавшие из сосуда.
— Смотри, мама, смотри! — взволнованно заговорил он. — Червячок ест землю. Да смотри же! Он ест землю и выталкивает ее из хвоста. Смотри, мама!
— И не подумаю, — поморщилась она.
— Но это же интересно!
— Мерзость, по-моему.
Ее лицо исказила брезгливая гримаса. Она и в самом деле считала этого землееда отвратительным. Тони вздохнул. Мать просто не понимала ничего, ее заклинило на том, чтобы сын стал служащим в белой сорочке. Разве она не видит, что Тони хочет другого? Но вот чего — в этом-то вся загвоздка. Если бы только он мог придумать, чем заняться. Уж тогда он заставил бы мать прекратить разговоры о делопроизводстве.
— Сегодня же вечером ты ответишь на это объявление, — сказала мать.
— Не отвечу, — сказал Тони.
Но в глубине души знал, что она заставит его сделать это.
Иногда ему не хотелось взрослеть. Стать взрослым — значило переживать из-за работы, из-за денег, из-за безработицы. Взрослеть — это значит стараться быть таким, каким тебя хотят видеть.
Червячок добрался до дна сосуда. Его розоватое тельце дернулось, сократилось, а потом растянулось, как мехи аккордеона. Тони поймал, себя на успокаивающей мысли. Он вспомнил, что у него ужасный почерк. Когда увидят его ответ на объявление, то разорвут его и наверняка выбросят.
Червячок пятился задом. Если достать самку, может быть, удастся получить потомство.
— Скажи, мама, чем отличаются червячки-джентльмены от червячков-леди?
— Тьфу! — сказала мать. Она ненавидела все, что имело хоть какое-то отношение к половым вопросам.
Майк и Луи стояли на запруженном людьми тротуаре. Была суббота. Вокруг бурлила толпа покупателей. Приближался день красной горки[6]. Сияло солнце. Девушки были одеты в летние платья. Майк шел наниматься на работу в новой сорочке. Луи — в пиджаке, под которым красовалась майка, надетая задом наперед, чтобы скрыть череп и кости. Над большими качающимися дверями было выведено крупными буквами: «САГМОРС». Мальчики вошли в магазин. Здесь пахло духами, лосьоном для бритья, пудрой, губной помадой. Стоял аромат ветчины, жареной курицы, сыра, апельсинов, кофе. Все радовало глаз. Громадный первый этаж походил на сокровищницу, доверху набитую бархатом, колье, дамскими сумочками, париками и искусственными цветами.
— Здорово! — сказал Майк.
Года два он поработает носильщиком и будет таскать эти красивые вещи. А потом, может быть, получит повышение. Скажем, станет помощником в гастрономическом отделе, где будет нарезать тонкими ломтиками мясные деликатесы. Потом помощником в отделе мужских товаров, потом администратором на этаже, потом генеральным управляющим. Ведь говорят же люди, что для роста нет предела. Ноги его утопали в мягком ковре.
— Руками не трогать! — прошипел старший продавец, и Луи положил на место браслет, который только что рассматривал.
Найдя служебную лестницу, они поднялись на пятый этаж и оказались у двери с надписью: «Начальник отдела кадров».
— У меня лицо чистое? — спросил Майк.
— Только сотри с него озабоченное выражение, — ответил Луи.
Молодая блондинка в приемной вскинула брови:
— Чем могу помочь?
— Мы по объявлению. Насчет носильщиков.
Она посмотрела на них дружелюбно. Ее стол украшала ваза с тюльпанами. Блондинка пригласила:
— Пожалуйста, пройдите за мной.
Майк и Луи двинулись следом. Она обернулась:
— Нет, пожалуйста, вы!
— Кто? Я? — спросил Майк.
— Да, вы.
— А как же мой друг?
— Мистер Саммерс принимает по одному.
— А, понятно. Сейчас выйду, Луи.
