За план переправы войск с мангушевского плацдарма отвечали два человека — Гетман и начальник инженерных войск полковник Харчевин. Переправить огромную массу войск — более 40 тысяч человек и 1,5 тысячи единиц техники — непростое дело. По расчетам Харчевина, задержек на Висле и других водных преградах быть не должно: в армию прибыл 1-й понтонно-мостовой полк с тяжелым переправочным парком и 273-й мотобатальон особого назначения, имевший плавающие транспортеры.
Раньше командир корпуса Гетман в большинстве случаев переправлял свои войска на подручных средствах, в лучшем случае — на паромах или вброд. Теперь появились мощные средства для форсирования водных преград, о которых можно было только мечтать. Значит, все должно пройти по плану, если, конечно, не помешает гитлеровская авиация. Но и тут ей будут противостоять силы прикрытия.
13 января в армию прибыл маршал Г. К. Жуков. Он интересовался подготовкой войск к наступлению, побывал в корпусах и бригадах. Остался доволен. На совещании Георгий Константинович проинформировал командный состав о готовности к наступлению всего фронта, в котором, по его словам, в первом эшелоне идут три полевые армии, подвижная группа из двух танковых армий, кавалерийский корпус и одна общевойсковая армия. Достаточно и резервов. «По силам и средствам, — сказал маршал, — фронт фактически является тараном и должен в операциях Ставки сыграть главную, ведущую роль»[225].
12 января 1945 года развернулось наступление 1-го Украинского фронта. В первый же день был завершен прорыв главной полосы обороны противника, введены в бой танковые армии Рыбалко и Лелюшенко, начавшие громить подходившие резервы немцев.
Через два дня вступали в бой войска 1-го Белорусского фронта. Перед наступлением Военный совет фронта обратился к войскам: «Боевые друзья! Настал великий час. Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар… Наша цель ясна. Дни гитлеровской Германии сочтены. Ключи победы в наших руках…»[226]
14 января пошли в наступление войска 1-го Белорусского фронта. Тысячи орудий и минометов разрывали над Вислой морозный воздух. Гул нарастал с каждой минутой — устремилась вперед армия Чуйкова. К исходу дня она вышла на рубеж Грабовы лес, Зеленц, Ежуза, пробившись всего на 6–8 километров.
По планам Жукова 1-я гвардейская танковая армия вводилась в прорыв в 7 часов утра 14 января. Но Чуйков не мог порадовать своими успехами, застрял, вынужден был производить перегруппировку сил, чтобы продолжить наступление.
Танковая армия вышла из выжидательного района в исходный и ждала приказа о наступлении. Но его не было. Поступил приказ произвести осмотр техники, дозаправиться горючим, командирам уточнить вопросы взаимодействия со стрелковыми частями армии Чуйкова, передовым отрядам вести разведку в направлении ввода армии в прорыв.
Стало ясно, что прорыва пока не будет. Вынужденное ожидание тяготило всех, особенно передовые отряды бригад Гусаковского и Темника. Они еще 14 января были переправлены на западный берег Вислы и по сигналу готовы были двинуться вперед.
Переброска войск за Вислу шла под гром артиллерийской канонады, и опасения Гетмана по поводу задержек на переправе оказались напрасными. Немцы если и постреливали, то вели огонь с дальних позиций, не причиняя ущерба мостам, по которым нескончаемым потоком шла военная техника, танковые, мотострелковые и стрелковые подразделения.
Переправа. Сколько их было у генерала Гетмана за три года войны? Не счесть. Но эта самая ответственная. Он стоял на берегу Вислы вместе с полковником Федором Павловичем Харчевиным, который, как и он, внимательно наблюдал за ходом войск. Хотя все шло по плану, но в душе все равно была тревога: мало ли что может случиться? В голову лезли строчки из Твардовского:
Проведя на переправе всю ночь, Андрей Лаврентьевич решил заглянуть в передовой отряд к комбригу Гусаковскому. Ординарцу Петру Селезневу, который нередко подменял шофера, приказал «крутить руль» в 44-ю бригаду. Еще в сентябре 1944 года комбригу было присвоено звание Героя Советского Союза, но он до сих пор так и не смог привыкнуть к этому титулу.
Иосиф Ираклиевич рад был встрече, попытался было затащить своего бывшего командира в походный вагончик, чтобы угостить чайком, но Гетман отказался: времени у него в обрез. Сразу же поинтересовался, как прошла ночь.
Вместо ответа генерал услышал вопрос: «Почему стоим?» Объяснение, что командир 29-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Шеменков допрорывает оборону немцев, вряд ли устроило проницательного Гусаковского. Он понимал, что чистого прорыва и на этот раз ожидать не приходится.
Они направились в расположение батальонов Карабанова и Орликова. И здесь с нетерпением ждали приказа о наступлении, много раз прогревали моторы. На плацдарме по соседству с танкистами раздавалась музыка, усиленная через специальную аппаратуру. Крутили пластинки с известными советскими песнями — «Катюшу», «Огонек», старинные романсы в исполнении кумиров публики довоенных лет. Комбаты тоже ворчали: зачем развлекаем немцев Блантером и Дунаевским? Тут бы другая музыка нужна — пушечная!
Гетман убедился, что у Гусаковского все в порядке, танкисты настроены по-боевому. Простившись с ними, он снова уехал на переправу.
15 января поступил долгожданный приказ: в 11.30 передовым отрядам начать наступление! Магнушевский плацдарм вмиг огласился ревущими моторами. Танки пошли в бой. К 2 часам дня передовые отряды обогнали части 29-го и 4-го стрелковых корпусов и двинулись к реке Пилице. В конце дня они уже вели бои у Нилкува, Зелонки, Крушин, Нова Воли, Езерно и других населенных пунктов. Утром 16 января они уже перерезали шоссейную дорогу Нове Място — Оджувол. Об этом только что доложил Темник.
Успешно действовал и отряд Гусаковского. Овладев местечком Кеджин, батальоны Карабанова и Орликова, выйдя к Пилице, южнее Томчице, стали закрепляться, ожидая подхода главных сил корпуса.
Фронт все дальше уходил на запад. Советские войска не давали противнику закрепиться даже на тех позициях, которые заблаговременно готовились к обороне. Немецкое командование знало, что Красная Армия готовится к зимнему наступлению, но оно не предполагало, что последует удар такой огромной силы. После артиллерийской подготовки управление войсками 9-й армии фон Лютвица оказалось расстроенным, солдаты и офицеры, находившиеся в передовых траншеях, были настолько деморализованы, что в спешке начали отступать. Не имея прикрытия пехоты, отошли артиллерийские и минометные части, бросив свою технику. Лишь 920-я бригада штурмовых орудий на рубеже Бялобжеги — Едлинск оказала сопротивление, действуя преимущественно из засад.
Командование 8-го армейского корпуса отдало приказ командиру 6-й пехотной дивизии генералу Брюкнеру задержать продвижение русских чего бы это ни стоило, видимо, пытаясь выиграть время для развертывания резервов — 25-й и 19-й танковых дивизий. Но выполнить приказ немецкий генерал был уже не в силах.
Сила ударов Красной Армии по южному флангу 9-й немецкой армии была настолько мощной, что немецкие войска севернее Варшавы начали быстро откатываться на запад. Генерал Типпельскирх признает: «Когда 15 января выяснились масштабы прорыва русских на фланге 4-й танковой армии, Гитлер приказал перебросить по железной дороге из Восточной Пруссии в район Лодзи танковый корпус в составе двух дивизий с задачей ударом в южном направлении ликвидировать прорыв на фронте группы армий „А“. Немецкое командование, вероятно, еще надеялось на то, что 9-я армия остановит направленный против нее удар, по крайней мере, на рубеже реки Бзура и что удастся, примкнув к ней фланг упомянутого корпуса, создать новую оборону.
