Все события моей жизни настолько меньше моей силы и моей жажды, что я в них просто не вмешиваюсь: чего тут исправлять!
Всё это: случайность людей и мест — отлично зная свою породу людей (душ) и мест, узнавая их в веках и на картинах по первому взгляду (что вовсе не значит, что когда-то здесь, с ними — жила! О другом узнавании говорю, об узнавании: не-воспоминании!)
«Строить свою жизнь» — да, если бы на это были даны все времена и вся карта. А выбирать — друзей — из сотни, места — из десятка мест — лучше совсем не вмешиваться, дать жизни (случайности) самочинствовать до конца.
В это неправое дело — не вмешиваюсь.
Чувствую свой посмертный вес.
Ушло слово грех (понятие Бог). Оно заменено словом вред. Грешник. Вредитель.
Согрешить можно на острове, один на один с собой (совестью). Повредить на острове можно только руку или ногу.
Грех — понятие наединное, неизменное, вред — общественное, прикладное. Грешника Бог судит и прощает. Вредителя общество не судит, а осуждает (упраздняет, изымает).
Мёдон, кинематограф, 3-го июля 1931 г.
Мур
Я: — Раз я уже решила.
Мур: — А Вы не решайте.
— Мур, объясни мне, пожалуйста, почему дети такие злые?
— Вы сами должны мне объяснить.
5-го июля 1931 г.
8-го июля, по дороге в Шавиль
Мур: — Почему на той стороне так мало людей?
— П. ч. в Париж все ездят из-за работы, а в Версаль — гулять.
— Небось и дамы-прачки есть, не только дамы-интеллигенты!
В долинке, на ближнем песке (первом, против длинной низкой фермы, откуда однажды вышла старуха с вишнями, говорившая «liards».[139])
Я: — Небо хорошее — высокое!
Мур: — Еще бы ему высоким не быть! По существу же — это не небо.
— А — что же?
— По существу — это земля разноцветная — у Бога.
— Никогда не бывает черной земли: только ночью.
Мур, рассказывая Валентину:[140]
— Поезд такой чудный, со стеклами, к<отор>ые открываются не наполовину, как в электрическом, а совсем.
— Куда же он едет?
— В Бельгию — потом в Голландию — потом в Ерландию. Там голые женщины, не совсем голые: наполовину хвост.
(Странное соответствие со стихами Блока — Гиппиус «зеленоглазою наядой — Вам плескаться у ирландских скал» — стихов, к<отор>ых, не помня, никогда при нем не говорила и к<отор>ых в доме — нет, да стихов и не читает.)
Слыша, что Валентин едет в Аркашон:
— Аркашон — Безгрошон.
— Мы поедем ночью! в папином поезде! п. ч. днем неинтересно, слишком всё видно.
Моясь, поздним вечером, в ванной:
— Посмотрите, какое небо! Какая луна-a! Какой ффон!
(Редкая секунда лирики)
— Я Ваш грандиозный котенок!
— Я весь исколючился (лес, день С<ережи>ного отъезда, т. е. 23-го июля 1931 г.)
Слыша в разговоре: пилот.
— Не пилот, а Пилат, — разбойник такой: пират.
26-го июля 1931 г. — Я: — Ты бы хотел жениться на такой, как я?
Без всякого восторга, констатируя: — Таких — нет.
(Мур в детстве: шалыш (шалаш).)
