– А я не буду выказывать любовь. Она ведь не этого хотела. Она хотела, чтобы я ее боялся – я и буду бояться, здесь притворяться не надо, уж этому-то меня в Тейне научили… Достаточно позволить себе, ну и поупражняюсь немного…
– Разумно, – сказала Эстер. – Но очень неприятно.
– Пусть Бетти ест блюдо, которое заказала. Ну, а вы, когда это увидите, не сдерживайте естественное отвращение. Тогда и вы себя не выдадите. А я постараюсь выглядеть как можно более противно. Главное, чтобы эта тварь не разглядела… – он махнул рукой и, потемнев, сжал кулаки.
– Тони, Тони… – укоризненно сказал Гален. – Не забывай, цыган с бешеным нравом – я, а не ты. Не трогай мою роль, я других не знаю… Обещаю: честь удавить королеву собственными руками достанется тебе…
– Я бы предпочел порадовать эзрийских стражников, – Бейсингем разжал кулак и откинулся на подушку.
– Что вы имеете в виду? – невинно спросила Эстер. – О, генерал! То, что лорд Бейсингем легко краснеет, я знаю, но от вас я этого не ожидала…
ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ
Еще несколько дней прошло в ожидании подходящего момента. И вот на очередном новогоднем празднестве, протанцевав фарадо с королевой, Теодор проводил ее к королевскому месту, принес вина и остановился рядом – как всегда, невероятно обворожительный и любезный.
– Вы еще долго пробудете в Трогартейне, генерал? – спросила Элизабет. – Воистину, вы украшаете столичное общество, без вас будет пусто…
Это означало: а не пора ли вам, сударь, и честь знать? Но Теодор не собирался понимать намеки – не обязан он, тупой солдафон, их понимать! А прямо ему на дверь не укажут – по крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, где Бейсингем и что с ним.
– Я хотел бы попросить у Вашего Величества разрешения остаться здесь еще на месяц, – ослепительно улыбнулся Гален. – У вас великолепный двор, прекрасное общество, а дома… дома меня никто не ждет, и даже слугам без меня спокойней…
– Тем более что у вас тут роман… – понимающе кивнула королева.
Два алых пятна вспыхнули на скулах цыгана, вспыхнули и пропали. Теодор быстро взглянул на Элизабет, но голубые глаза были невозмутимо ясны.
– Я имею в виду герцогиню Баррио. Право, генерал, я начинаю завидовать герцогине… Она видит вас чаще, чем я…
Давай, давай, издевайся, красотка! Сейчас тебе будет не до смеха.
– Ваше Величество, – Гален, смиренно опустив глаза, учтиво поклонился, – это совсем не то, что вы подумали. Как можно помышлять о каких-то романах… рядом с вами? Я езжу к герцогине, чтобы повидаться с генералом Энтони Бейсингемом. Нам приходилось воевать вместе и есть что вспомнить и о чем побеседовать.
Говорил он громко, командный генеральский голос громыхал на весь зал. Все вокруг сразу же притихли.
– Герцогиня, – королева старалась казаться спокойной, лишь легкая дрожь голоса выдавала ее, – герцог Оверхилл находится у вас в доме?
– Да, Ваше Величество, – с легким, почти незаметным поклоном ответила та.
– И вы никому ничего не сказали?
– Я не думала, что это кому-либо интересно, – с вызовом вскинула голову Эстер.
– Ваше Величество, – предупреждая дальнейшие военные действия, снова вступил в разговор Гален, – мы много говорили с генералом Бейсингемом, и мне удалось доказать ему, что он был не прав. Сейчас генерал серьезно болен, но как только он поправится, сразу же принесет вам присягу. Если он будет в силах возглавить кампанию, я, естественно, не стану настаивать на своем участии… но пока мне очень хотелось бы остаться… – и он взглянул на Элизабет несколько смущенно, но так, что превратно понять его было просто невозможно.
Силы возвращались медленно, однако Энтони торопился. Приняв решение, он не мог ждать – так уж устроены быки. Уже на следующий день после их военного совета он попробовал встать, и хотя ноги подгибались, а колени дрожали, сумел дойти до камина. Через полторы недели он уверенно ходил по комнатам, благо теперь не надо было скрываться, после чего решил, что ждать больше нечего, и попросил Теодора передать королеве, что готов присягнуть ей в любой день, когда Ее Величеству будет угодно.
– Завтра! – вернувшись, сказал Теодор.
Вот мосты и сожжены. Отступать некуда.
Всю ночь Энтони не мог заснуть. Оказалось, ему вовсе не надо упражняться в науке страха. Страх пришел сам собой – холодный, тяжелый, обессиливающий, оставалось лишь дать ему волю. Это было непривычно и неприятно, но удалось. Он лежал и вспоминал Тейн, и думал, думал… Если он ошибется… если ошибется, то снова окажется у них в руках, и теперь уже так легко не выкрутится. Одно дело – вспыльчивый любовник, и совсем другое – враг. Врага Бетти не выпустит. И снова он заставлял себя вспоминать Тейн, во всех невыносимых и унижающих подробностях…
Утром герцогиня, взглянув на него, покачала головой и велела дать укрепляющего лекарства.
– Рановато вы собрались… – вздохнула она. – Ну, да о чем теперь говорить…
Нет, он явно переоценил свои силы, герцогиня была права. Дорога до дворца забрала их почти полностью. В приемной комнате Энтони по привычке посмотрел на себя в зеркало – он всегда гляделся в него, прежде чем подняться по лестнице. Волшебное стекло отразило неузнаваемого человека: тощий – в две трети прежнего, не больше – худое бледное лицо, ввалившиеся щеки, темные круги под запавшими глазами… Да уж, воистину Красавчик… но, может, так и лучше? Эффектнее, это уж точно! Вот только не упасть бы в обморок в тронном зале – какая пошлость…
Но силы в самом деле кончались. От двери к трону он шел как в тумане. Прав был Гален – несмотря на сотни свечей, казалось, что во дворце темно. А когда он преклонил колено, шум в ушах на несколько мгновений заглушил все.
– Генерал! – склонился к нему полковник комендатуры. – Намерены ли вы принести присягу Ее Величеству?
– Конечно! – привычно тряхнул он головой, и зря – шум усилился, зал вокруг начал медленно кружиться. Он приложил сжатый кулак к груди жестом вассала, а на самом деле пытаясь удержать медленно падающее в пустоту сердце. – Для этого я здесь.
– Тогда повторяйте за мной: «Я, генерал Энтони Бейсингем, герцог Оверхилл, клянусь служить моей королеве…»
Энтони не слушал, что говорит полковник, ему не нужна была подсказка, чтобы произнести текст присяги – сколько раз он принимал ее у солдат и младших офицеров!
– «Я, генерал Энтони Бейсингем, герцог Оверхилл, клянусь служить Богу и моей королеве…» – произносил он с детства знакомые слова.
Полковник что-то сказал, но Энтони не тем был занят, чтобы его слушать – он изо всех сил старался не пошатнуться, удержаться…
Окончив, он поднялся к трону, чтобы поцеловать кольцо, знак королевской власти. Однако на руке королевы не было перстня с изображением вепря. Бейсингем тупо удивился, но ни о чем спрашивать не стал, а просто поцеловал ей руку, потом поднял взгляд – и сердце оборвалось в холодную пустоту. Элизабет смотрела злыми ледяными глазами.
– Что-нибудь не так, Ваше Величество? – Отлично: голос дрожит, и премерзко, и губы, кажется, трясутся. Оказывается, ему вовсе не надо изображать испуг – он на самом деле боится, боится так, что подламываются колени. Да уж, дал себе волю!
Лицо королевы чуть смягчилось.
