чудовище. А вокруг бассейна сгрудилась большущая же толпа – покорный народ, к которому каждая голова этой гидры присосалась бесчисленным множеством гибких шлангов и потихоньку сосет кровь. Чем больше у головы шлангов, при помощи которых она сосет кровь, тем шея ее жирнее и толще, а сама она здоровее и кудрявее – статистика простая.
– Кудрявая гидра?! – хохотнул Умник. – Это модерн. Последнее слово в мифологии. Блондинка или брюнетка? Мне, к слову, больше брюнетки нравятся – они более чувственные.
– Это жизнь, – отмахнулся Март. – Так вот – зачем головы друг друга жрут? Если бы гидра существовала сама по себе, в вакуумном створе, ей это было бы ни к чему. Но, напомню: следуя условиям нашей сказки, каждая голова сосет кровь у так называемого народа при помощи множества шлангов. Если одна голова замочит другую, то заберет ее шланги и будет сосать вдвое больше крови. Вот в чем суть.
– А мы – обслуживающий персонал? – усомнился Умник. – Мне кажется, гидра и без нас прекрасно бы обошлась. Грызла бы одна голова потихоньку другую, ничего бы от этого не изменилось.
– Ну конечно бы, обошлась! – согласился Март. – Конечно. Но этим головам потихоньку не хочется – им бы побыстрее все. Поэтому, если не будет нас, они пригласят другую бригаду. Обслуживающий персонал всегда будет при деле.
– Вы хотите сказать, мы без работы не останемся? – сделал вывод Умник.
– Никогда, – торжественно ответил Март. – Гидра всегда будет сосать кровь народа – помешать этому процессу мы не в состоянии, да и нет особого желания: каков народ, такая и гидра. Вот. Ну а мы при ней, гидре, всегда будем при деле.
– А если эту гидру уничтожить совсем? – вполне серьезно поинтересовался Умник. – Выбрать момент, перерезать все шланги, а когда она обессилеет от недоедания, отрубить все головы и вырезать сердце? А народ распустить по домам – пусть живут в свое удовольствие и трудятся каждый на себя?
– Да ты у нас революционер! – развеселился Март. – Стойкий ленинец, продукт эпохи. Ха! Перерезать шланги… Ты вот что, продукт, не учитываешь нюанс. Гидра-то эта – вовсе не инопланетного происхождения. Она наша. Плоть от плоти того самого покорного народа, который ее породил. Уничтожь ее – вырастет новая, это закон. Нас веками втаптывали в рабство, доводя до того скотского состояния, которое мы имеем на сей момент. Пройдет немало времени, пока народ не переродится в принципиально новую сущность: тогда, в процессе отторжения, эта гидра отомрет сама по себе. Но, увы, – мы с тобой до этого времени не доживем. Так что не волнуйся, без работы мы не останемся.
– Да уж… Печальную перспективу вы тут нарисовали, – подытожил Умник. – Вам бы в философском клубе…
– Бац! – Директор перегнулся через спинку сиденья и легонько, но болезненно шлепнул новичка кинтасами в ухо.
– Ты че! – воскликнул Умник, хватаясь за потревоженный орган слуха. – Озверел?
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заключил Март. – У меня слово с делом не расходится. Сказал – получишь в ухо, если не перестанешь «выкать», значит, получи. Все, экскурсия закончена – поехали работать…
Когда все варианты были отработаны, Директор позволил «иксам» немного отдохнуть. Затем дал команду повторить все по два раза – только теперь на «Волге» и опять «насухую» – без боеприпасов.
– Да зачем опять повторять? – слегка возмутился задетый за живое Умник. – Я так понял – это вы из-за меня возитесь, так ведь? Новичок и так далее… Не стоит стараться: я все усвоил, не подведу. Какая разница: на «Волге», на «Мазде» – не все ли равно?
– Нет, – сурово одернул младшего коллегу Рекс. – Ты должен привыкнуть к машине. Каждая непредусмотренная мелочь может обернуться катастрофой. Мы не смертники – мы просто работаем.
– А почему тогда «насухую»? – недовольно буркнул Умник. – Если уж на то пошло, могли бы сразу на «Волге» все отработать. Если это так принципиально – разница в машинах. Зачем столько времени потратили, катаясь на «Мазде»?
– А нам денег жалко, – терпеливо пояснил Март. – Если бы вы три дня подряд лихачили на «Волге» и палили из окон, она бы превратилась в черт-те что – по городу было бы стыдно проехать. А у Турды, прошу заметить, ухоженные новые машины без единой царапинки. Так что брось умничать – вперед!
Заканчивали уже в сумерках. Март остался вполне доволен работой команды, а Умник между делом морально реабилитировался: при отработке четвертого варианта умудрился за три секунды, отведенные для огневого контакта в движении, начертать мелком на заднем «окне» макета нехорошее слово из трех букв.
– Ну вот – теперь по домам, – подвел итог Директор – вид у него был удовлетворенный. – Хорошо поработали, можно и отдохнуть. Завтра с самого ранья Рекс с Рулем едете сюда: заметать следы. А мы в офисе поработаем. Вопросы?
– Двигун тоже аннулировать? – меркантильный Руль кивнул на фанерный макет, прикрепленный к вагонетке. – Я в принципе знаю местечко, где можно неплохо толкнуть.
– Если на нем осталась хоть одна царапина от пули – никаких «толкнуть», – Март для убедительности погрозил пальцем. – Смотри мне – никакой самодеятельности! Выгадаешь грош, а хлопот потом на рубль.
– Он в траншее утоплен на метр – какие следы? – заметно оживился Руль. – Я с утра посмотрю, ты не сомневайся.
– У вас… эмм… у нас что – всегда так? – неожиданно поинтересовался изрядно вымотанный Умник.
– Не понял? – удивился Март. – Что значит – «так»? Ты имеешь в виду, что после тренировки все уничтожается?
– Перед каждой акцией – такая тщательная подготовка? – уточнил новичок. – С максимально полным воспроизведением ситуаций, маршрутов, проработкой вариантов… А?
– Всегда, – кивнул Директор. – А как иначе? Только так. Это в творчестве экспромт и импровизация – необходимое условие успеха. А в нашем деле экспромт – родной брат несчастного случая. Поэтому трудимся до седьмого пота, натираем кровавые мозоли – чтобы потом быстро и легко отработать и смыться с места происшествия. И ты знаешь – тьфу, тьфу, тьфу, данная метода пока не подводила.
– Да, серьезная мы организация, – увесисто резюмировал Умник – шутливая интонация в его голосе отсутствовала. – Я этому Турды глубоко сочувствую. Эх, не повезло парню! Вот нарвался так нарвался.
– Нашел кого жалеть! – фыркнул Рекс. – Это ублюдок еще тот. Нам за его аннигиляцию криминалитет Белогорска должен памятник поставить!
– А я не жалею, – пояснил Умник. – Я просто констатирую факт: мы серьезная организация, поэтому Турды не повезло. Попал парень. Если бы не мы, куролесил бы этот тип еще черт знает сколько…
Да, Умник был прав – Турды действительно не повезло. Его Величество Случай, с которым мы с вами уже имели честь познакомиться несколько ранее, сыграл с сыном узбекского народа, недурственно акклиматизировавшимся в Москве, пренеприятнейшую шутку.
Заболей «апельсин», загуляй, попади в аварию и прибудь в Белогорск декадой позже – и все повернулось бы совершенно по-другому. Однако, как справедливо считают фаталисты и циники, кому суждено сгореть, тот не утонет. Иначе говоря, каждому человечку начертан тот путь на карте судьбы, который ему предопределен изначально, и сойти с него не дано никому. А потому отпихнем в сторону сослагательное наклонение и посмотрим, как получилось вдруг, что новый вор попал в поле зрения «иксов».
Начнем с того, что до приезда в Белогорск Марту были глубоко безразличны любые криминальные узбеки, свившие себе гнездышко на бескрайних просторах матери-России, а также криминальные таджики, туркмены, киргизы и вообще все среднеазиатские товарищи, подвизавшиеся на нелегком воровском поприще. Нет, Директор не был шовинистом: будучи в загранкомандировке, по молодости лет он имел дело с таджикскими дамами и сделал вывод, что в физиологическом плане они вполне даже ничего и от европеек отличаются разве что чрезмерной худобой да более горячим темпераментом. Поэтому конкретно против узбеков Март не имел ничего: ну подумаешь, ходят себе люди в полосатых халатах с тюбетейками на лысых черепах, воруют помаленьку – и хрен с ними, есть дела поважнее.
Более того, в первый, второй и половину третьего дня пребывания в Белогорске Директор даже понятия не имел, кто такой этот Турды и с чем его едят. И первоначально на роль «коня» был избран Улюм – как наиболее подходящая персона из противостоящего «объектам» криминального сообщества.
