рассказываю – сам все прекрасно видишь!
– Вижу, – согласился пулеметчик. – Но если все же попробовать? Смотри – они не готовы. Ходят, в нашу сторону почти не смотрят. Главные в «уазике» сидят – я их одной очередью из пулемета… Если цели разобрать, да одновременно начать, может получиться! Как думаешь, Иван, – получится?
«Совсем плохой, – подумал я, не торопясь с ответом, – лихорадочно соображал, что бы такое предпринять, дабы сорвать внезапно рожденную пулеметчиком продуктивную идею. – Зря я вас похвалил – с чувством юмора у вас проблемы. Собираетесь человека прямо сейчас вывести в расход и спрашиваете у него, как ему нравится этот план…»
– Иван! – чуть громче позвал Хафиз. – Ты что – замерз? Я, кажется, спросил, как тебе моя идея.
– Зачем спрашиваешь? – не одобрил Гасан. – Как ему может нравится твоя идея, если ты собираешься убить его?
– Дрянь идея, – подхватил я, переходя на русский – моих познаний в чеченском на лаконичное и вместе с тем красноречивое пояснение дрянности Хафизовой идеи явно не хватало. – Хуже идеи за последние пять лет я не видывал. И вовсе не потому, что я, будучи жертвой, субъективно отрицаю сам факт моего предполагаемого умерщвления, дорогие мои. Вовсе не поэтому. Мне, в отличие от вас, прекрасно известно, чем эта дурацкая затея закончится.
– Почему тебе известно? – тревожно поинтересовался Гасан, вновь прилипая лицом к щели в окне. – Мы чего-то не знаем?
– Вы не знаете, что в «рафике» «Скорой помощи» сидят еще два гаврика, – как можно безразличнее выдал я. – Пулеметный расчет. Сюрприз. Сидят и смотрят на вас. С наружной стороны стекла закрашены – поэтому не видно. А изнутри обзор прекрасный, мало того – там специально оборудованная турель для «ДШК»[17]. Вот так. Номер первый – пулеметчик «ДШК», номер второй – боец с «ПК». Итого – два ствола. Теперь понятно, что я имел в виду, когда сказал, что идея – дрянь?
– Он издевается над нами, – неуверенно пробормотал Гасан. – Не думаю, чтобы там действительно…
– Не веришь – сгоняй посмотри, – напористо посоветовал я. – Заодно можешь пощупать борта у «рафика» – изнутри. Там титановыми пластинами выложено, ваш «ПК» в упор будет долбить – не пробьет, уж я-то в таких вещах понимаю. Вы что – не обратили внимание, как тяжело «рафик» ехал? Если не обратили – весьма странно сие. Опытный воин должен был сразу заметить, что такая легкая машина прогибает рессоры совсем не в соответствии со своими техническими данными. Или вы просто ожирели от долгой мирной жизни – я не знаю…
– «ДШК», – со знанием дела протянул Гасан, неотрывно глядя в сторону «рафика» «Скорой». – Да, «ДШК» – это сильно. Это все меняет. Это…
– Давай, я схожу посмотрю, – предложил сомневающийся Хафиз, отрываясь от своего пулемета и делая шаг в сторону. – Что-то не верится мне, что там у них действительно…
– На место!!! – всхлипнул Гасан, встревоженно округляя глаза и тыкая пальцем в капот джипа. – Ты что – совсем сдурел? На место!
– Да я только хотел посмотреть… – недовольно пробурчал Хафиз, возвращаясь в исходное положение и без дополнительной команды переводя ствол «ПКМС» на «рафик» «Скорой». – Подумаешь – «ДШК»… Я, кстати, предлагал еще пулемет с собой взять – ты сказал, что обойдемся и так.
– Они могут первыми начать – не дожидаясь, когда мы сядем и поедем, – оценил внезапное изменение обстановки Гасан. – В любой момент могут. Хафиз, смотри за «рафиком», глаз не спускай! Это – цель номер один. Не прозевай.
– Если захотят стрелять, будут стекла бить, – со знанием дела сообщил Хафиз. – Два пулемета – два сильных удара молотком. Я успею. Как только начнут бить, влеплю полкоробки по «Скорой».
– Бить не будут, – счел нужным подыграть я. – Стекла съемные, на защелках, открываются внутрь, бесшумно. Две секунды – и готово.
– Плохо, – помрачнел Гасан. – Бесшумно – плохо. Можем прозевать.
– Я буду смотреть, – пообещал Хафиз. – Не прозеваю…
В напряженном молчании пролетели несколько минут. Гасан прошелся вокруг джипа – сделал сидящим в цепи боевикам какие-то условные знаки, затем возвратился на место и, не таясь, вытащил из багажника джипа автомат. Противная сторона на прибавление ствола в горском стане не реагировала никак.
– Полчаса уже торчим, – решил я разрядить обстановку. – Неприлично. Они никогда не уедут – жить здесь будут.
– Двадцать три минуты, – поправил меня Гасан, зачем-то оборачиваясь в сторону зарослей ивняка, вплотную примыкавших к пологому берегу Терека. – Но им неудобно – лица не показывают, в «уазике» сидят. Мне бы, например, тоже неудобно было. Это все равно что продать человеку что-то, а потом идти за ним по базару, показывать нож и намекать, что в любой момент можешь забрать все деньги, которые у него остались… Кстати, Хафиз, – у тебя глаза помоложе, посмотри, там ничего не шевелится?
– Ты сказал мне неотрывно за «рафиком» смотреть, – резонно возразил не утративший чувства юмора пулеметчик. – Я одним глазом туда, другим сюда смотреть не могу – глаза не разбегаются. Нет, ты точно плохо спал! Все тебе мерещится! Кстати, я придумал, что Ивану пообещать, чтобы он шуре рассказал, что его спецслужбы направили. Мы ему…
Чего они мне – я так и не услышал. Гасан вдруг замер на месте как вкопанный и, уставясь куда-то вдаль, издал протяжный горловой звук, могущий означать все, что угодно. И открыл рот.
– Ва-а-а… – растерянно протянул Хафиз, глядя в противоположную сторону: как раз туда, где совсем недавно Гасан прозорливый предполагал наличие гипотетических соглядатаев – в зарослях ивняка у излучины реки.
Стараясь быть последовательным, я проследил взглядом в том направлении, куда смотрел Гасан. Из-за поворота лесной дороги, по которой кабинетные привезли меня к месту обмена, метрах в ста пятидесяти от нас, неторопливо выкатили два грузовых тентованных «уазика». Выкатили, развернулись к не желавшим разъезжаться участникам сделки задницей и встали с интервалом в десять метров друг от друга, явив моему взору те самые лживо обещанные мною горцам «ДШК», укрепленные на станках в кузовах. В дополнение к тяжелым пулеметам откуда-то подскочили десятка два мужиков в фуфайках да при стволах разнокалиберных, грамотно попадали за деревьями и ощетинились в нашу сторону.
Переведя взор в противоположный сектор, потенциальную опасность которого так не оценил в свое время Хафиз, я обнаружил, что чутье не обмануло седого горского воина. Метрах в пятидесяти от нас, у излучины реки, из зарослей ивняка торчали с десяток голов, усугубленных какими-то огнестрельными железяками. Очень мило! Нас взяли в огневые клещи, да так ловко, что даже видавшие виды чеченские боевики и глазом моргнуть не успели. Молодцы! А кто?
– Казаки… – прохрипел наконец Гасан, вскидывая автомат к плечу и присаживаясь у джипа на колено. – Я говорил! Я…
– А ну всем лечь, бля! – развязно заорал от поворота противный мегафонный глас. – Руки на голову, бля! Оружие перед собой, нах! На два метра, нах!!! Считаю до пяти, бля!!! Потом открываю огонь, нах!!! Раз, нах! Два, нах!..
– Та-та-та! – экономно выдал автомат Гасана, клюя коротким носом малиновой трассы пространство между казачьими «уазиками», в котором подпрыгивала от нетерпения фигурка в бекеше, отягощенная мегафоном. Фигурка мгновенно пропала, но насовсем не умерла, а в отместку завопила хриплым мегабасом:
– Мочи, бля!!! Долби, нах!!!
И словно всем была дана команда: доселе напряженно застывшие на своих рубежах участники событий стряхнули ожидательный морок и разом свалились в жуткую круговерть страшного в своей стремительности и беспощадности ближнего боя.
Четверо горских бойцов, разом поменяв сектора прицеливания, влупили длиннющими очередями по казачьим «тачанкам», те с секундным запозданием ответили размеренным рокотом пулеметов – вокруг джипа тотчас же вздыбились богатенькие фонтанчики каменистого крошева. Фантастически уравновешенный пулеметчик Хафиз глазом не моргнул: продолжал «пасти» свой гипотетически опасный «рафик» «Скорой», колюче прищурив правый глаз и словно превратившись в негармоничный кусок капота импортного внедорожника. Повинуясь основному инстинкту, я напряг свое слабосильное тельце и начал
