– Не торопись, дорогой! – насмешливо бросил горец, заметив, что кабинетный русый шагнул в сторону мужика с «дипломатом». – Возьмите Ивана, пусть эти отойдут назад.
– Не понял? – насупился русый, не отрывая взгляда от «дипломата». – Чего сделать?
– Сейчас твои солдаты отойдут, – терпеливо пояснил седой, забирая у Хафиза «дипломат» и благоразумно отступая назад. – А Иван сам стоять не может. Подержите его, чтобы не упал. Вообще он у нас дорогой, беречь надо.
– С чего ты взял, что мои парни должны отойти? – «включил дурака» русый. – Ты чего здесь командуешь?
– Ты вообще такой большой мужик, а ведешь себя как ребенок, – не одобрил манеры оппонента горец. – Давай быстро рассчитаемся и поедем каждый по своим делам. Пусть отойдут к вашим машинам.
– Давай хлопцы – на исходную! – поспешил вмешаться брюнет, подхватывая меня под руку и делая отмашку моим конвоирам. Парни на секунду замешкались, ожидая отбойной команды со стороны русого, но таковая не воспоследовала. Русый хмуро смотрел, как Хафиз, вернувшись к джипу, выдернул из салона «ПКМС»[16], разместил его на капоте и, развернув ствол в нашу сторону, удобно изготовился для стрельбы стоя, практически слившись с корпусом машины.
Русый засосал добрую порцию воздуха, стравил его сквозь плотно сжатые зубы и неопределенно покрутил башкой. Все. Численный перевес, обещавший моим пленителям несколько секунд назад ощутимое преимущество перед абреками в случае внезапного боестолкновения, был сведен на «нет» внезапно возникшим на плацдарме большим стволом.
– Ну вы, блин, даете! – Русый нервно ухмыльнулся, невоспитанно сплюнул на землю и кивнул моим конвоирам: – Давай к машинам. Смотрите там… – После чего парни удалились на исходную позицию – к санитарному «рафику».
– Считайте, – разрешил седой, небрежно ставя «дипломат» на камни и принимая меня, как эстафетную палочку, у кабинетного брюнета. Надо вам сказать, что сделал он это весьма своевременно: брюнет не замедлил оттолкнуть мое слабосильное тело и поспешил присоединиться к русому, который уже вовсю возился с номерными замками кейса.
– Плохие люди, – пробормотал я в процессе перемещения к джипу – седой, воспользовавшись минутным замешательством кабинетных, не замедлил утащить меня в салон машины – под защиту стволов своих боевиков. – Жадные, вредные, стремные… Я бы на твоем месте, дядя Гасан, завалил бы их и забрал бы обратно бабки. Все равно они тебе остальных не найдут – это сто пудов.
– Если не хочешь умереть прямо сейчас, ложись на сиденье и не высовывай башку, – посоветовал седой, упаковывая меня на заднее сиденье джипа и закрывая дверь. – Они обижены, могут в тебя стрелять. Ты, конечно, умрешь, но пусть это будет когда положено. Через месяц. А пока – береги себя, ты нам нужен. Ложись, тут безопасно – в дверях бронированные пластины.
– Обязательно, – пообещал я в спину тут же повернувшегося к кабинетным горца и из вредности приспустил стекло – хотелось контролировать развитие событий не только визуально. – Я всем нужен. И себе в первую очередь…
– Ну что за шуточки? – срывающимся голосом крикнул от «дипломата» русый, обращая к горцу побагровевшую от злости личину. – Почему не открывается?!
– А ты так шустро побежал открывать – я подумал, значит, знает код, – хладнокровно пошутил горец, доставая из кармана сигареты. – А ты, оказывается, не знаешь… Один – два – три на каждом замке. Не сердись, дорогой, все нормально…
Нечленораздельно ругнувшись, русый быстро накрутил код, открыл «дипломат», и они совместно с брюнетом принялись пересчитывать деньги, выборочно проверяя некоторые купюры детектором.
– Почему недоволен белобрысый? – негромко поинтересовался на чеченском Хафиз. – Почему мы не отдали все деньги?
– Сэкономили, – лаконично ответил седой, хмуро глядя в сторону зарослей ивняка, в некоторых местах подбиравшихся почти вплотную к пологому берегу Терека. – Показалось, что ли… Ну-ка посмотри-ка туда, ничего там не шевелится?
– Что там может шевелиться? – беспечно откликнулся Хафиз. – Проверяли же перед приездом этих, все кусты облазили. Нету там никого.
– Кажется мне, что там кто-то сидит, – пробормотал седой, делая глубокую затяжку и тугой струей выпуская дым через ноздри. – И как раз в том месте, где казаки обычно своих дозорных выставляют…
– Ты, наверно, плохо спал, – легкомысленно заметил Хафиз. – Сам же сказал – эти договорились с казаками, чтобы сегодня никого здесь не было. Ты лучше скажи, почему белобрысый недоволен? До стрельбы дело не дойдет?
– Если ты краем уха слушал наш разговор, то понял, наверно, что они хотели продать нам секрет, – сообщил седой, пыхнув дымком и неодобрительно покачав головой. – А мы не покупаем…
– А зря, – неодобрительно заметил Хафиз. – Если бы я был старшим, обязательно поторговался бы с ними. Обязательно! Аслан обязательно спросит, почему мы не привезли ему информацию об организаторе… Что – много просят?
– Это не важно, сколько они просят, – снисходительно бросил седой. – Я сразу назвал несколько имен, и на одном из них оба этих индюка сыграли лицом. Одновременно. И сразу ясно стало, что они имели в виду. А раз ясно – зачем деньги тратить? Кроме того, теперь у нас есть Иван, – седой обернулся к джипу и ткнул сигаретой в мою сторону. – Он нам все расскажет. Нет, это не тот секрет, про который я думал…
– Все в норме! – возбужденно сообщил кабинетный брюнет, разгибаясь от «дипломата» с баксами и отряхивая коленки. – Тики-тики.
– Не понял… – вопросительно обернулся седой к пулеметчику. – Как он сказал?
– Все на месте, – бормотнул Хафиз и опять поинтересовался о насущном: – Стрельба будет?
– Будет, – успокоил его седой. – Обязательно будет. Смотри внимательно…
– Ну, потопали мы, пожалуй, – закрывая «дипломат», сообщил русый кабинетный и, не удержавшись, едко попенял седому: – А натянул ты нас, Гасан! Ой натянул? Хитрый ты, как сто китайцев!
– Зачем натянул? – неискренне возмутился седой. – Ты что, дорогой, – щкур, чтобы я тебя натягивал? Зачем сам себя обижаешь?
– Хлопчика взял, – русый кивнул на джип. – Значит, узнаешь все, что тебе нужно. Бесплатно. Хитрый, как сто китайцев.
– Месяц, – напомнил Гасан, оставив без внимания замечание оппонента. – Найдете за месяц остальных – три «лимона» ваши. Как договаривались. До свидания, дорогой, – не болей.
– Шибко не радуйся, – угрюмо пробурчал русый. – Земля имеет форму чемодана, так что… – И, не договорив, неторопливо направился к своим машинам. Брюнет не замедлил к нему присоединиться, засеменил рядышком, как толстый плохиш переросток, втянув голову в плечи и часто оборачиваясь назад.
– По местам! – негромко скомандовал Гасан, выбрасывая сигарету и присаживаясь на корточки у джипа.
Четверо оружных абреков, до сего момента пребывавших в праздном ожидании, бесшумными тенями сорвались с места и в мгновение ока рассредоточились по обе стороны от джипа с интервалом восемь- десять метров. И сели на корточки, поставив оружие торчком меж колен. В таком положении, нетипичном для равнинного жителя, горцы могут находиться по нескольку часов кряду.
– Ну вы, блин, даете! – с некоторым запозданием отреагировал кабинетный русый, так и не успевший дойти до своей колонны. – Вы что ж это – совсем за козлов нас держите?! Или мои гарантии безопасности для вас – пустой звук?
– Иди, дорогой, иди! – помахал рукой Гасан. – Парни размяться решили – вот и все. Тебе какая разница, как они сидят? Денег от этого меньше не стало!
– Вот же уроды, а! – не пытаясь замаскировать досаду, печально воскликнул русый, плюя вторично на землю и быстро преодолевая последние несколько метров до машин. Брюнет неотступно следовал за ним жирной тенью, крутя башкой на сто восемьдесят градусов и нервно тиская ручонками бесполезный в этой местности сотовый телефон.
С ходу загрузившись в «уазик», кабинетные захлопнули двери и перестали быть доступными для
