зовут Веничка, и он профессиональный тунеядец – никогда и нигде не работал», – путь ее, скорее всего, будет тернист и непредсказуемо долог. Потому что в столице огромная армия профи-тунеядцев. Сынишка успеет вырасти, стать киллером и хлопнуть всех в своем районе, кого угораздило заполучить при рождении похожее имечко.
С таким же успехом можно искать «манагера», мерчендайзера, дигитайзера, креативщика и еще целый ряд подобных товарищей. В последнее время у нас образовались неисчислимые полчища представителей вышеперечисленных профессий.
Было бы значительно легче поискать токаря-универсала или мастера-сварщика. Поскольку мы все больше продаем и занимаемся администрированием и почти ничего не варим и не точим, представителей этих профессий с каждым годом становится все меньше, скоро их можно будет заносить в Красную книгу.
Художников в столице, конечно, побольше, чем мастеров-сварщиков и токарей высших разрядов, но рассылать повсюду запросы и обивать пороги разных интересных организаций не пришлось. В первом же выставочном зале, который посетили Лиза и Костя (на Кузнецом мосту), их приятно ошеломили:
– Вениаминов у нас всего трое. Двое – «правильные» портретисты, маститые, один – халтурщик, берется за все, что закажут. Был еще один – талантливый такой мальчик, работал в стиле классического импрессионизма… Увы, сгорел…
Примечательно, что информация была получена даже не от художников, которые в каком-то количестве присутствовали – проводился чей-то вернисаж, – а просто от любителя живописи, пожилого завсегдатая столичных галерей.
– Сгорел?! В смысле, «сгорел на работе»? Спился, что ли?
– При чем здесь «спился»? Студия у него сгорела. В прошлом году, летом. Он находился в студии… Ну, то есть погиб при пожаре. Да, действительно, если разобраться – сгорел на работе.
– Ничего себе, новости! – Костя с Лизой многозначительно переглянулись. – Какая-то нездоровая пожарная активность была прошлым летом… А как бы о нем узнать поподробнее?
– А что конкретно вас интересует?
– Ну, понимаете… Была у нас одна картина… Такая красивая, яркая… Хотели бы поискать еще что-то… Мы даже имени не знаем, там подпись была – «Веничка»…
– Ой, да ладно вам врать, молодые люди! Он всегда подписывался инициалами, готическими вензелями «VB». Ничего там красивого в его картинах не было, он только становился, все свежо, броско, но очень сыро, с точки зрения обывателя – сплошь непонятная мазня! Вы «Ночной Монмартр» Писсарро видели?
– Ну а как же…
– Ну и что – красиво?
– Ну…
– Скажите лучше, чего хотите.
– Просто хотим отыскать человека…
– Да поздно искать. Раньше надо было.
– Хотя бы узнать, что с ним стало.
– Ну что ж… Приятно, что люди помнят о человеке, это дорогого стоит… Студия у него в Крылатском была, на Осеннем бульваре. Зовут… Экхм… То есть звали – Вениамин Боргезе.
– Псевдоним?
– Насколько мне известно, это его настоящая фамилия.
– Ничего себе, фамилия! Родственник, что ли?
– Этого я не знаю… Совсем мальчик был, только становился. Все больше по всяким тусовкам и вечеринкам, чем на выставках… Да вы поговорите с живописцами, они наверняка больше расскажут…
В Управлении ГПС по Западному округу Иванов с Серегой были недолго.
– А, это тот прошлогодний поджог на Большой Филевской…
– Значит, все-таки поджог?
– Да естественно! Нашему дознавателю потребовалось десять минут, чтобы установить – поджог. Да еще такой махровый, неприкрытый… Даже пожарно-техническую экспертизу проводить не надо было.
– А можно переговорить с дознавателем?
– Конечно, можно. А смысл? Материалы сразу же передали в райотдел, как положено. Так что вам лучше сразу к ним.
– Так вы материалы по всем пожарам передаете в милицию?
– Не по всем. А только по криминальным. Если трупы найдены или поджог.
– Трупов не было?
– На большой Филевской? Не было. А поджог – сто процентов. Так, секунду… Угу… Вот: следователь Аннушкин П.С. Работал в тесном сотрудничестве с нашим дознавателем Петровым – вот вам координаты. Этот Аннушкин у нас за своего – специализируется по криминальным пожарам.
– И часто случаются эти криминальные?
– Такие, чтобы с трупами, – нечасто. В среднем за год – не более десятка. Мелкие поджоги – другой вопрос, этого добра хватает.
– А почему запомнился пожар на Большой Филевской? Там же трупов не было?
– Да там такой солидный пожар был: квартира сверху, этажом выше, выгорела дотла, едва спасли еще четыре квартиры по соседству. Полночи барахтались. Такое случается нечасто, поэтому запомнилось.
– Такой, может быть, дилетантский вопрос… А как дознаватель определил за десять минут, что был поджог?
– Ну, там это было просто: с ходу обнаружили минимум пять очагов возгорания. Дело было ночью, никто не видел, но квартира сгорела как спичка! Минут за пятнадцать. Когда приехал пожарный расчет, уже стоял вопрос даже не о том, удастся ли потушить верхнюю квартиру, а как бы спасти соседние!
– Понятно…
– А вам вопрос можно?
– Конечно.
– Говорят, у вас там, в Думе, в буфете все по доперестроечным ценам… Правда, нет?
– Да нет, это вранье. Цены, конечно, не ресторанные, но вполне соответствуют духу времени.
– Ясно… Ну, если что – обращайтесь. Если Петров будет нужен – звоните, в любой момент представим. Да, кстати! Аннушкин коньяк любит. Ну, вы понимаете…
Пока добирались до следователя и соображали, что именно он любит, позвонил Костя и деланно равнодушным тоном доложил: вот вам еще один пожар до кучи! Будете выяснять по первому, между делом поинтересуйтесь и этим – занимательный такой пожар…
– Ну надо же… – удивился Иванов, занося данные в блокнот. – Первый день активной работы по делу – и уже такая отдача!
Следователь Аннушкин оказался человеком дотошным. Тщательно проверил копию запроса, предписание, удостоверение помдепа, выписанное на Иванова, ехидно уточнил, отчего это удостоверение совсем новое, и в завершение позвонил в приемную Витиного приятеля: есть у вас такой товарищ или как? А когда убедился, что товарищ на самом деле есть и послан по важной государственной надобности, задумчиво уставился поверх головы Иванова и философски изрек:
– Так… Думаю вот: оно мне надо или как? Я после дежурства уже дома должен быть. Просто задержался по делам… К начальнику, что ли, вас отправить? Пусть он с вами возится…
– На пенсию, что ли, вас отправить? – в тон парировал многомудрый Иванов, доставая из кейса бутылку «Багратиона» и лимон. – А коньяк начальнику отдать?
– Да ладно, я еще послужу, – Аннушкин жестом фокусника сотворил из воздуха граненые стаканы. – А у начальника язва, ему вредно…
– Ну, раз так… – Иванов плеснул коньяка – себе на донышке, следователю – на треть стакана. – Будем!
– А почему такие пропорции?
– Это вы – после дежурства. А у меня рабочий день только начался. Еще неизвестно, в какие кабинеты ходить придется.
Порезали лимон, выпили, закусили. Аннушкин еще раз перечитал копию запроса, с сожалением
