Силу большую и вес подозренье имеет. Не хочешь
Ты и вредить, но погиб, коль подозренье навлек.
Филолеона когда-то убили кротонцы, считая
Ложно, что сделаться он хочет тираном у них.
Секст безмолвствует сам, а картина вот, кажется, скажет.
Эта картина есть ритор, а сам он – картина картины.
Носит хромого слепой, и старательно трудится каждый:
Этот ноги дает, тот доставляет глаза.
Тащит хромого слепой – тяжкий груз и, однако, полезный.
Зрит для другого один, движет ногами другой.
Слишком прискорбной была у обоих несчастных судьбина,
Этого зренья лишив, ноги отняв у того.
Жребий похожий связал их: хромого тащит ослепший.
Так облегчают труды общей утратой они.
Этот, незрячий, чужими идет, куда хочет, ногами,
Длится тропа для того с помощью видящих глаз.
Может ли что-либо быть драгоценнее верного друга,
Что одолженьем своим твой возмещает ущерб?
Договор дружбы надежной два нищих скрепили взаимно:
С нищим хромым заключил договор нищий слепой.
Молвил хромому слепец: 'Будешь мною носим ты на шее'.
Тот отвечал; 'Отдаю очи тебе, – управляй'.
Так, избегает любовь жить в чертогах царей горделивых,
В домике бедном царит единодушно любовь.
Так на условиях равных хромой и слепой сговорились:
Этот обязан нести, тот же – глазами вести.
Я – сосна, без труда побежденное ветрами древо.
Глупый, зачем из меня строишь скиталец-корабль?
Иль не страшишься приметы? Уж если меня поражает
Даже на суше Борей, в море уйду ль от него?
Моря валов избежал корабль, тяжело нагруженный,
Но на груди у земли-матери гибель нашел.
Пламя его пожирает, пылая, зовет он на помощь
Волны морские, кого он как врагов избежал.
Я ускользнула от ласки, укрывшись в отверстии тайном,
Но угодила, увы, бедная, в сети людей.
Здесь я ни жизни теперь не найду, ни погибели скорой.
Так я спасаюсь, чтоб в пасть броситься яростным псам.
Вот раздирают преступно они мое чрево клыками,
Смотрит, смеясь, человек, видя текущую кровь.
О беспощадная тварь, ты свирепее зверя любого:
Лютая гибель моя – злая забава тебе.
