розницу, либо мелким оптом и дальше торговцы везли его сами, принимая на себя все риски. Согласитесь — одно дело разграбить целый караван и совсем другое — одну старую бурубахайку или даже одного человека, везущего увязанный на спине товар для себя. Овчинка выделки не стоит.
Майор пакистанской разведывательной службы Алим Шариф вместе с группой офицеров армии и разведки, находился в Кандагаре уже больше двух лет, их контора скрывалась в Джабадаре, рядом с аэропортом и называлась максимально неопределенно — исламское бюро. Преимуществом этого места было то, что его как раз не пришлось строить — заняли бывший советский блок-пост, укрепленный как крепость, и это место было как раз на основной дороге, по которой шел поток грузов, за спиной был аэропорт и мост. И то и другое надо было охранять — мост дважды пытались взорвать. Гадать кто — не приходилось, конкуренты, из Джелалабада, им не нравилось, что товарный поток пошел другим руслом. А не нравится — и… бронепоезд им навстречу.
Майор Шариф проявил себя настолько хорошо, что командовавший ими здесь полковник Джалим уже дважды отправлял на него благодарности командующему. Прежде всего — майор (тогда еще капитан) организовал инициативную группу и, когда здесь был еще полный бардак, стащил со всех окрестностей к зданию будущего поста технику: семь БТР, из них три были на ходу, еще один отремонтировали, в одном восстановили пулемет и использовали как стационарное огневое средство, пять БМП, в том числе две машины второй модели на ходу, с мощными скорострельными тридцатимиллиметровыми пушками, три танка, де БРДМ и несколько автомобилей, которые удалось восстановить все. Моджахеды не умели обращаться со сложной техникой — а ему научили этому шурави, он же в свою очередь научил пакистанских военных. Так, самостоятельно вооружившись тяжелым вооружением, они обезопасили себя, взяли под контроль дорогу и могли решать задачи, которые им ставило государство Пакистан. Более того — наличие нескольких БТР позволило организовать группу сопровождения: полковник Джалим выписал из Пакистана солдат, настоящих солдат, а не бандитов и они на бронетранспортерах создали группу сопровождения — начали сопровождать колонны из приграничного Шармана, который капитан Шариф хорошо знал — через пустыню в Кандагар. Эти места капитан Шариф знал еще лучше, потому что именно через Кандагар его в свое время забрасывали к душманам, и знание местности помогало ему планировать операции по проводке. Полковник разрешил ему привлечь в отряд нескольких бывших офицеров народной армии — пакистанцы не были фанатиками, какая разница кто зарабатывает для них деньги. Сформировав караван в Шармане они вели его до Кандагара, за это брали немалые деньги — но торговцы их платили, потому что лучше заплатить положенное, известное и переложить цену на товар — чем лишиться по дороге всего товара, возможно и жизни. Большую часть денег отдавали полковнику, но и им что-то оставалось. Полковник отправлял большую часть из того что ему доставалось наверх, в Равалпинди, и им за это были так довольны, что в следующем году собирались произвести в генералы. Таким образом, довольны были все — Шариф, пакистанцы, афганские торговцы, полковник, генералы. Не была довольна только кабульская власть — ей от этого ничего не отстегивалось. Но ее мнение мало кого тут интересовало — руки коротки.
Небольшой караван из трех бронетранспортеров, кустарно усиленного броней Урала со спаренным ДШК в кузове и двух Тойот с ДШК остановился на обочине у самого городка Шарман на пакистанской территории. Несколько минут назад они прошли никем не охраняемую границу и теперь достигли места. Рынок — на самой окраине города, скопище автомобилей и морских контейнеров, перегруженное товаром. Когда то давно это был обычный маленький городок, ничем не примечательный, тут просто останавливались караваны с товарами, чтобы караванщики могли перекусить, потом в соседнюю страну пришли шурави и этот город вырос вдвое населением, за счет беженцев, здесь открылись вербовочные пункты всех партий 'Альянса семи', здесь же, на окраине в чистом поле вырос большой базар из старых морских контейнеров — порт то был совсем недалеко. Потом на какое то время, на два-три года — рынок этот увял, но теперь снова воспрянул, не в последнюю очередь благодаря усилиям его, Алима Шарифа, майора межведомственной разведки Пакистана.
За все прошедшее время Алим Шариф разочаровался в коммунизме и в том, что он несет — он стал приверженцем теории жесткого порядка, и порядок этот должна была поддерживать армия. Он сильно пожалел о том, что выдал мятеж Таная, правильно тогда поступил рафик Шах Наваз, надо было взять Кабул и всех повесить. Вот Пакистан — как только Бхутто начал разводить демократию — его взяли и повесили, и в стране порядок. А разве людям нужно что-то кроме порядка, разве им интересна правота тех, кто грызется в Кабуле за власть, как беспородные дворняги грызутся за брошенную в пыль кость? Разве им интересно это, когда в стране упадок и хаос, разве важно — кто тогда прав? Нет, людям просто нужен порядок, и армия должна его обеспечивать. Вот и все.
Сначала к нему присматривались. Не доверяли, задвигали. Только с прошлого года, как пошли деньги, реально большие деньги откараванного пути — его признали, потому что каждый хочет кушать и неважно, кто поставит перед тобой тарелку с ароматным, дымящимся пловом.
Майор Шариф спрыгнул на обочину, держа руки на автомате, повешенном на груди — раньше так не спрыгнешь, везде мины, огляделся. Базар жил собственной жизнью, покупатели покупали, торговцы торговали, обманывали как могли — но уже стояли у контейнеров нагруженные добром машины, и уже бежали к Уралу торговцы — записываться в караван. Платили всем — русскими рублями, иранскими туманами, пакистанскими рупиями, в последнее время — много китайскими юанями. В Афганистане не было валюты, новое правительство не выпустило своих денег, их элементарно было не на что напечатать, в ходу были старые деньги, от королевских до коммунистических — но здесь их не принимали. Любые нормальные деньги нормальной страны — с удовольствием, но только не эти.
— Алиджон! — не оборачиваясь, позвал Шариф
От Тойоты к нему подбежал человек, рафик, бывший майор, учился в Союзе. Один из немногих, кто хорошо знает грамоту и языки.
— Сегодня по три восемьсот за маленькую машину, по пять с половиной за большую. Пусть выстраиваются заранее, чтобы не ждать как прошлый раз. Кто не успеет — уйдем без него. До четырнадцати ноль-ноль все свободны, только посты выставьте.
— Кха, рафик джагран[24].
Конвойщики — тоже закупали товар, небольшой, поценнее, обычно аппаратуру, чтобы немного подзаработать. Алим Шариф делал вид, что не замечал этого. Он сам ничего не закупал — вместо этого он пошел в то место, где когда то давно была вербовочная контора Хекматьяра. Сейчас там было что-то вроде харчевни, недорогой — а он был голоден. Сам не зная почему, он всегда заходил пообедать в это место.
Заказал он как всегда плов и лаваш с мясом, дорогие, очень дорогие блюда, в детстве они совсем не видели мяса, потом пришли шурави и мясо появилось, но его было немного. Теперь он был караванщиком и одновременно пакистанским разведчиком и мог кушать мясо хоть каждый день. Чтобы запить, он попросил бутылку обычной кока-колы. Все здесь было привычно — низкий потолок, мухи, заунывная мелодия из дешевого магнитофона — и когда ему принесли заказанное, с аппетитом принялся за еду. Ложкой, он всегда ел ложкой, носил ее с собой — приучили шурави, которые не ели руками.
Так как он сидел спиной к стене и лицом ко входу — то и нового посетителя он заметил сразу. Посетитель был одет в недорогой, синий с белым китайский спортивный костюм — дешевые китайские вещи здесь носили все больше и больше людей, у него не было ни оружия ни рации, ничего — только небольшая сумка. Ходить так по городу было опасно — могли ограбить и убить.
Это был бригадир Фахим.
Бригадир Фахим, ставший одним из руководителей пакистанской разведки, был тем кто 'открыл' Алима Шарифа, и поэтому благоволил ему. Только поэтому его направили на станцию в Кандагар, в один из приоритетных для ИСИ городов, и направили оперативным, а не техническим работником. Алим догадывался что бригадир Фахим был основным адресатом заработанных им денег в Равалпинди.
Бригадир Фахим подошел к нему, присел.
— Разрешите?
В ответ Алим крикнул
— Эй, бача! Принеси моему другу то же что и мне!
Бача — афганский пацан, из беженцев, уже новое поколение, афганцы не знающие Афганистана, родины, родившееся здесь и как то устроившееся — понесся на кухню. Официальным владельцем этой харчевни конечно же был пакистанец, афганцам за редким исключением оставалась роль наемных
