твари... Что ж, может быть. Но я ничуть бы не удивился, если б оказалось, что был этот шмон просто плановым, без всякой особенной причины – тем более, что “режимный день”. Нигде ничего особенного не забрали (на 6–м – несколько пустых канистр для браги), но, по отзывам очевидцев, перевернули все в бараках буквально вверх дном.
Пошли на обед – небо уже угрожающе темнело, и за ровно 1 (или 2?) минуты хода от барака до столовки уже начало капать. Зашли, сели – и полилось, как из ведра, а потом и гром загрохотал – такой, что, казалось, столовка вся развалится от такого удара. Пришлось пережидать, пока утихнет – есть почти ничего не ел, а потом еще стоял у окна, смотрел на этот ливень, на задний двор с сараями, помойкой, на трубу бани напротив... Дождь слегка стих – и я почесал сразу, не заходя на 11–й, к телефонисту – отзвониться матери. (Слава богу, сегодня он не спал весь день, как вчера, когда я заходил и после обеда, и после ужина – без толку, а отзвониться удалось только после отбоя, когда я уж и сомневался – идти ли, не спит ли мать? – но послушался настойчивого внутреннего голоса, и не зря.) Промок все равно почти насквозь – и штаны, и “лепень” – пока дошел. Захожу – а в “фойе” у них стоят несколько сумок и клетчатых баулов – отголоски утреннего шмона... Отзвонился, да еще так удачно вернулся в барак – Палыч еще сидел, пережидал тоже дождь, а ушел через пару минут после меня, мне повезло не столкнуться с ним во дворе или – еще хуже – на “продоле”.
Пришел – а тут крутят Круга, и он пронимает меня насквозь, до слез, как всегда, всю душу переворачивает, и я не могу нормально писать – больше слушаю Круга, чем думаю, что пишу...
11.6.10. 9–00
Две новости – хорошая и плохая, как обычно. Плохая – закрыли вчера днем в ШИЗО “телефониста”. “Трубу” он оставил своему дружку, и тот обещал мне вечером (днем я его не нашел в бараке), что ею можно будет пользоваться. Но – в том–то и дело, что это существо найти и застать на месте бывает довольно трудно – куда труднее, чем “телефониста”, который, по крайней мере, хоть сидел обычно на своем месте. Или же – остается тот вариант у двоих друзей, оплаченный мною, но лимитированный по времени (только с 3 до 4 дня), что очень неудобно.
А хорошая новость – ушла наконец–то сегодня утром мерзкая злобная цыганская обезьяна!!! Уф–ф– ф!!! Какое это счастье и какое облегчение – знать, что нет здесь больше этой твари, прибегавшей махать кулаками на каждый спор или ссору, даже самую мелкую. Страшно жалею, что не прикончил тут эту нечисть своими руками и она ушла живая, на своих ногах. Эх, если б знать, что не намотают за него еще срок, – сделать это было бы проще простого и возможностей (молотком по виску во сне) больше чем достаточно.
Тварь должна была уйти 14–го, но из–за “праздничка” (“День России”) 12 июня, падающего на субботу, понедельник (14–е) объявили тоже выходным и всех, кто должен был освобождаться 14–го, отпустили сегодня. В том числе ушел и бывший мой “стирмужик” с 13–го, – наглая, тупая, ленивая, бессмысленная тварь, с которым столько мучился я на 13–м по поводу стирки. Перед освобождением, последние дни, эта тварь – подумать только! – повадилась приходить сюда, на 11–й (где ее до этого и близко не бывало), то к каким–то землякам, то к последнему полублатному из тех, кого 9.9.09. переводили сюда со мной (ему тоже меньше 2–х месяцев осталось), а встречая меня на обеде в столовке (как был заготовщиком 13–го, так и остался до последнего дня) – усиленно клянчить, чтобы я, пойдя вчера (как раз четверг, а у этой твари последний день в зоне) в ларек, купил ей там чаю – поить, мол, “мужиков” на 13–м в честь своего освобождения. Подсаживается прямо ко мне за стол – и клянчит, наглая тварь, все пытается даже в последний день что–то поиметь с меня на халяву, забыв, как еле–еле, нехотя, со скрипом, недовольным ворчанием, а то и со злостью бралась кое–как постирать мне вещи на 13–м, портила наволочки, а потом и вовсе бросила – и пришлось мне мучиться, искать кого–то другого. Излишне говорить, что никакого чая эта тварь от меня не получила, хотя приперлась на 11–й, ко мне и еще к кому–то, аж вчера около 9 вечера, под самый занавес...
“Макар” приперся вчера на 11–й – видимо, смотреть ремонт, т.к. в жилую секцию не зашел, несмотря на всю панику и суету в ней. После его посещения ремонт сразу опять ожил, активизировался. Под потолком на всех стенах наклеили какие–то бумажные узорчатые ленточки, совершенно ненужные. Потом притащили 2 мешка цемента – и за ночь заделали и замазали цементом все дыры в стенах, пробитые, чтобы вывести сливную трубу из “приемки” в туалет. Не дай бог, скоро там все закончат и придется опять переезжать, тащить все барахло...
Кончается 41–я неделя, осталось мне на сегодня 282 дня. Недавно я поймал себя на том, что, просыпаясь рано утром, в 4 или 5 часов, и при полном июньском утреннем свете видя ряды лежащих и дрыхнущих этих тварей, бессмысленных злобных насекомых – я уже не проклинаю их про себя, как проклинал каждое утро на 13–м и искренне желал, чтобы они все передохли. Почему? Нет, конечно, эти твари, на 11–м, ничем не лучше тех, и я , в принципе, уже замечал, что не одну только цыганскую обезьяну – всех или почти всех их можно было бы без труда перебить в этот сонный утренний час, если, скажем, ходить – и протыкать им грудь или брюхо длинным и остро заточенным стальным штырем. Представляете, целая секция трупов?.. :)))) Но обычно я теперь даже не проклинаю их, даже не думаю о них вообще, и объяснить это можно только одним: мне все более и более становится наплевать на них по мере того, как приближается освобождение; наплевать на этих насекомых, на весь их мушиный рой, я просто–напросто перестаю их замечать. Все больше и больше, почти постоянно теперь – я думаю о том, как приеду домой, как меня встретят, что там будет и как в 1–й день, во 2–й, как пройдет первая встреча с Ленкой, и т.д. и т.п.
10–22
Еще одно событие – мелкое, забавное и уже ставшее, увы, привычным. Знакомый с 8–го, зайдя сейчас ненадолго, рассказал: оказывается, “по(д)ложенец”, мерзкая “мусорская” тварь, в открытую работающая на штаб и оперчасть, приходил сейчас на 8–й (а м.б., и не только туда), собирал всех – и говорил опять (какой уж раз!..) “за” зарядки, обеды, даже “шкерки”... Понимаете, то есть, ЧТО он говорил? Что надо всем непременно ходить на зарядки, в столовку, и – даже, что меня особенно возмутило! – что “шкерки” не должны висеть, т.к. они – постоянный объект войны со стороны “мусоров”, да и правилами, в принципе, запрещены. Т.е., эта мразь упорно продолжает проповедовать и навязывать чисто “мусорские”, режимные порядки и правила от имени своего блатного “авторитета” – и никто ей не осмеливается возразить, тем паче – разоблачить прямую агентуру деминых–макаревичей...
12.6.10. 15–08
Суббота. “Праздничек”. Зарядки с утра не было. В секции играет “Сектор Газа”, а на улице ливень, гроза с громом и молниями. И весь день погода была хмурая, предгрозовая, шел мелкий дождичек, дул ветер и нависало низкое, серое, затянутое тучами небо. Первый матч с размахом задуманного, на целый месяц рассчитанного “турнира ИК–4 по футболу” (график на стенде у столовки на большом листе ватмана, с подписями Русинова и “Макара”), начавшийся сегодня в 15–00, как раз попал под этот ливень... :)
Событие за день пока только одно: утром в “приемке” подрались “молотобоец” и старший, наиболее злобный “козел” еще прежнего 11–го, потенциальный убийца Маньки в том году. Они друг друга недолюбливали давно, из громких разговоров (со своими) старшего “козла” я это знаю, кажись, еще с того года. Сегодня где–то в начале 9–го, когда я завтракал – сперва у них была там, в “приемке”, короткая схватка, которую я со своего места толком не видел. Потом они стали ругаться, и старший “козел” припомнил “молотобойцу” какой–то случай, когда тот “ломился на вахту”,а тот, естественно, это отрицал. Потом – я вышел в “фойе”, успел обернуться сразу за их дверью – и мне хорошо был виден следующий акт “драмы” (трагикомедии, точнее). Как ни странно, “молотобоец” оказался сильнее или ловчее, уж не знаю, хотя он на 7 лет моложе (22 против 29) и не служил в десанте, как тот. Просто мощно накачан, да и сам крупный, здоровый, 22 никогда не дашь, можно дать и 30. Они не дрались, просто сцепились и стояли в такой позиции, держа друг друга. “Молотобоец что–то выговаривал своему противнику, а тот в ответ повторял, как заводной, только одно: “Убери руки!”. “Молотобоец” после этого сразу же пошел в телевизионную – “ставить в курс” блатных, которые сейчас живут там, и я слышал попозже, как он говорил одному из них (наркоман, давивший на меня по поручению Палыча из–за стоящей под шконкой сумки), что тот, его враг, “получил по ...”. А надо еще упомянуть, что на днях тут сменился “домовой”: тот гнусный долговязый наркоша уехал на “девятку” – туда опять стали вывозить оставшихся “второходов”. Так вот, сейчас вместо него – здоровенный блатной лось, еще выше и накачаннее “молотобойца”, –26 лет, и до раскидываний прошлой осени был здесь же, на 11–м, потом убран на 6–й, а недавно – не знаю уж, почему – вместе с еще одним здешним блатным,
