с 2006 г. занималась все же моей защитой. Я, конечно же, сказал Майсуряну, что я тоже против снятия, – но до чего они в итоге договорятся, пока неясно. М. б, на Леру сумеют повлиять мать и Карамьян, которые – мать и так с ней хотела поговорить, о другом, а Женю надо будет специально просить позвонить Лере насчет меня.
18–05
Е.С., в свою очередь, возмущается и говорит, что не она звонила Лере, а Лера звонила ей; говорит обиженным тоном, отдала (наконец–то, вопреки своему упорному сопротивлению) все дневники мои с самого начала, с 1 января 2008, – и больше, как она заявляет, не хочет иметь к этому никакого отношения, ее больше не волнует, где я печатаю и что. И даже Ленке моей позвонить, договориться насчет свидания (мать наконец–то все же согласилась привезти ее с собой на следующую короткую свиданку!) ей уже трудно, – но она все же обещала это сделать. В общем, – прошло полтора года активного участия Е.С. в моем деле и, видимо, оно закончено навсегда...
Жаль, конечно. Состояние – в первые минуты после разговора – легкой растерянности и шока. Жалко, когда приходится рвать отношения с теми, кого по праву – по всем формальным данным – можно назвать ПРИЛИЧНЫМИ людьми. Увы, – если бы у большинства их, как у Е.С., головы не были бы забиты самыми нелепыми предрассудками, от религии до ненасилия, если бы не раздували они из мухи слона и умели все правильно понимать... А еще обиднее – что (и в этом Е.С. тоже горько права) собственных–то защитников, даже просто настоящих, полных единомышленников, у меня ведь тоже нет, максимум – считанные единицы, по пальцам одной руки сосчитать... Именно их и не хватает больше всего.
5.6.08. 15–40
Между тем, вчерашний Большаков оказался приехавшей в зону “комиссией”, как обычно. В осточертевший, мерзкий, кислый концентратный “рассольник” сегодня за обедом по такому случаю добавили курятины. Но – 2 дня сплошной муштры! То “Макар”, то другая “мусорская” сволочь дежурит прямо у ворот “нулевого” поста (у бараков) во время хождения в столовку; какая–то мразь в форме и зеленом камуфляже время от времени пытается и из самой столовки не выпускать по одному во двор, а только когда все поедят, толпой. Выродок этот, строя сегодня после обеда в 3 шеренги во дворе столовой, так и заявлял: “Ничего лишнего я от вас не требую”, мол, построиться – это элементарное требование. Очень хотелось подойти и объяснить ему, что он сам–то здесь лишний, и не только здесь, но и вообще на этом свете, и прямо вот тут, во дворе столовки, забить, затоптать его насмерть ногами, разорвать в клочья толпе в несколько десятков зэков – ничего не стоит, так что зря он хорохорится. Увы, если бы и впрямь это рабское, трусливое, тупое, покорное быдло (и тут, и на воле) было способно давать отпор и рвать своих угнетателей в клочья... Очень хотелось также, прямо до дрожи, садануть его моей деревянной клюкой по рылу, когда я проходил мимо, а он как раз смотрел в сторону...
Омерзительный осадок остался (хотя и несколько уже глохнущий) после вчерашних разговоров, прежде всего с Е.С. По–человечески – жаль, конечно, что так вышло, но... До чего же все–таки ничтожна в России, из века в век, эта “правозащитная”, а в ипостаси 100 лет назад – просто “либеральная” интеллигенция! Какие же они все, даже лучшие из них, трусливые, осторожные, приверженные своей “умеренности и аккуратности”, своему излюбленному принципу “как бы чего не вышло”... Мрак просто, как пообщаешься. Одна забота: как бы из революционного насилия и из самой революции (против хоть совкового тоталитаризма, хоть его нынешней ипостаси) не вышло бы еще худшей какой–нибудь диктатуры. Вдолбили им еще в школе, и теперь само слово “революция” у них навеки ассоциируется только с большевиками, со штурмом Зимнего из фильма Эйзенштейна, да с подвалами ЧК, и больше ни с чем и ни с кем. Трусливые ничтожества! Да тут еще эта “теория малых дел” нелепая (Е.С. прямо и открыто ее разделяет): мол, каждый на своем месте должен делать свое дело, врач – лечить, учитель – учить, и т.д. – и от этого, мол, без всякой революции и крови когда–нибудь усовершенствуются все люди, изменится мир и настанет свободная и счастливая жизнь. Идиоты!.. Ждите у моря погоды, козлы тупоумные, дешевые непротивленцы – будет вам совершенствование человечества и права личности за просто так, на халяву, без крови и жертв, как же как же, ждите!.. А еще они обычно – эти “либеральные интеллигенты”, дешевка трусливая, хлюпики – очень сильно верят в бога (вот тоже как Е.С., у нее это вообще главный стержень всей жизни), свое идиотское ненасилие прямо из Христа выводят...
Ну что ж, – я революционером, видать, родился, и революционером помру. Этим, ей–богу, можно гордиться! И как бы ни было лично, по–человечески, в душе кого–то из них жаль (мать все корит, все насмехается теперь, что еще не так давно я тут же, в дневнике, назвал Е.С. “близким человеком”. А у меня и вообще, по жизни, со всеми близкими мне людьми выходит так вот болезненно, не с одной Е.С...), – если придется рвать с этими ничтожествами, интеллигентствующими хлюпиками–“правозащитниками”, желающими обходиться совсем без крови и всю историю делать в белых перчаточках, – что ж, без сожаления рвать с ними ради подлинных ценностей, ради Свободы, завоеванной в бою, ради Революции! А если они встанут когда–нибудь на ее дороге – то и давить их без всякой жалости! Ибо – прямо вопреки проповедям Е.С. – право тюремщика на жизнь никак не может быть высшей ценностью для заключенных, и если с врагом никак не удается договориться по–человечески, если бандиты в погонах лишь хамят и тупо твердят: “не положено”, – значит, в них надо стрелять, и без всякой жалости, пачками убивать их, и пройти к победе по их трупам. Иного выхода нет. И лучшим оружием правозащитника может быть не закон, не жалкая писулька в суд, даже не митинг, – а 6–зарядный гранатомет, как еще в 2005 писали мы с Михилевичем...
6.6.08. 13–06
Дикая тоска. Бывает же такое, чтобы все окончательно опостылело – и выхода нет! После тоскливой истории с Е.С., – теперь еще мать скандалит по телефону, рыдает, бьется в настоящей истерике, – прочла мои отзывы о ней, мои страхи и тоскливые предчувствия еще аж перед январским свиданием (а страхи были после ужасного предыдущего – октябрьского, почти 2 дня сплошных скандалов и ругани). Она обижается за себя – а мне делает этим еще хуже, от ее истерик, слез, нежелания больше приезжать и вообще знаться, – такая тоска, депрессия, что только в петлю, кажется, остается.
Нет, когда–нибудь же оно все кончится, верно? Наступит же день, когда я выйду отсюда, будет какая–то другая, новая, тоже непростая жизнь, – но не будут так связаны руки, не будешь так мучительно зависеть от телефонных звонков, можно будет приехать, лично поговорить, если что... Есть ли оно, будущее, наступит ли оно?..
7.6.08. 17–45
Вот такое вот оно, лето–2008: холодное и сырое. Каждый день, как идти на ужин, – дождь, а сегодня вообще с градом, достаточно крупным, и град помельче был утром. С утра – ледяной ветер, хотя солнышко временами и проглядывает сквозь облака, – видимо, опять какой–нибудь арктический антициклон.
Позвонила утром Е.С. Сама, – хорошо все же, что еще сама звонит, еще не все, м.б., потеряно. Долго (45 минут – пока не разъединяются звонки с домашнего на мобильный) воспитывала меня – и заодно рассказала, что вчера на пикете со сбором подписей за политз/к – забрали 6 человек (Кригера, Налетова и др.), – якобы, пикет был разрешен, а столик для сбора подписей – нет. Медведевская “оттепель”...
8.6.08. 19–50
Как часто я чувствую, что не могу больше здесь, нет больше сил, вообще никаких – ни духовных, ни физических – сил не осталось. Но и – не вырваться никак, нет выхода, тупик. Глухая стена, о которую хоть лоб расшиби. И остается только мечтать о мести. Дожить бы только – о–о, какая это будет месть!..
Казалось бы – уж вечер воскресенья можно было бы провести спокойно? Так нет – явился выродок Макаревич, буянил тут в бараке, орал, сдирал одеяло, которым была завешена одна из “обиженных” шконок, а главное – орал, мразь такая, что он “последний раз предупреждает” “насчет сидоров”, чтобы убирали их в каптерку, да еще и насчет обуви, которую я теперь тоже держу под шконкой, а он требует – в раздевалке (чтобы ее потом там не найти, закинули чтоб куда–нибудь). Меня лично он не задевал, но, как тут говорят, “поднял нервы”, – после его визита от омерзения и ненависти к нему, от острого желания его убить – меня просто трясет...
9.6.08. 8–45
Жизнь в состоянии постоянного стресса, ежедневного, ни на минуту не отпускающего нервного напряжения. Уже с утра, до подъема, с 4–х часов утра (сегодня проснулся) знаешь, что сейчас начнется... И точно: на зарядку явились опять “Макар” с нашим отрядником, и этот выродок “Макар” опять прогавкал, чтобы все убрали из–под шконок, – мол, после обеда он зайдет, проверит. Одна надежда – что после обеда
