замок вместе с ним.
Он коситься на меня сверху подозрительно серьезными глазами.
— Приличной замужней женщине в платье не пристало ездить в мужском седле, — вдруг заявляет.
— С каких это пор? — интересуюсь.
На лице судорожное размышление, но ответа он, похоже, придумать не может, так что просто наклоняется и помогает мне залезть на лошадь. Оглядываюсь на Улема, чтобы получить разрешение. Это почти инстинктивное действие происходит даже до того, как я понимаю, что в данном случае его разрешение вовсе и не нужно. Тот все же согласно кивает.
И вот мы едем в замок и Радим очень медленно и тихо рассказывает мне на ухо, как именно я буду наказана за свое неподобающее жене такого восхитительного вожака, как он, поведение. И хотя он прекрасно мог сказать все это мысленно или даже в картинках показать, но знает, что так смутит меня гораздо больше. Вот как у него до сих пор получается так легко вогнать меня в краску?
— Поняла? — спрашивает, в конце концов.
— Эээ ничего не поняла, — отвечаю убежденно. Не дожидаясь повторного пересказа, быстро перевожу разговор в более безопасное русло, кругом же свидетели.
— Так что, кого с нами отпустишь? Улема?
— Ну-у-у.
— Только не Белуга, пожалуйста, дай нам альфу. Только не наставника вашего!
— В прошлом году ты не возражала.
— Нечестно!
— Ну ладно, не Белуга, хорошо. А когда вы решили выезжать?
— Завтра вечером. — Голос почти не дрогнул, хотя слащавые нотки все-таки проскользнули. Судя по молчанию за спиной, Радим их тоже услышал.
— Дарька!
— А?
— Признавайся давай, ты хочешь подглядывать?
— Да что ты!
— Я же все равно узнаю!
— А, ну хотя да, что еще остается делать эээ жене такого восхитительного вожака, как ты? Иначе-то не наказывает.
— Ты знаешь, что я сделаю?
— Что? Запретишь?
— Именно!
— Запрети.
— Дарена! Я запрещаю тебе подсматривать за порядком выбора, — сообщил строгий голос.
— Ага.
— Что ага?
— Я поняла.
— Что поняла?
— Что ты мне что-то запретил.
— Дарька, я серьезно! Думаешь, приятно там стоять? А если еще и домочадцы в щели заглядывают! — неожиданно горячо сказал Радим.
— Никто не узнает, — пообещала я.
— Я буду знать.
— А ты тоже никому не говори!
За спиной молчание вперемежку с сердитым сопением. Как же он не понимает, что я ну никак не могу пропустить предстоящее зрелище? В прошлом году было не до того, но в этот раз Власта достала ключ от балкона и теперь меня не ни за что не отговорить!
Впрочем, к вечеру нам уже не до споров. В замке беготня, все силы брошены на уборку и подготовку дальнего дома, куда завтра поселят прибывших женщин, а послезавтра — детей Радима с матерями. Их привозят на весенний праздник каждый год. В прошлый раз я уехала в дом у озера в сопровождении Белуга и просидела там три дня, а когда вернулась, в замке уже было так пусто, будто и вовсе никто не приезжал. В смысле, детей не было, а женщины еще почти два месяца жили. В этот раз со мной едет и Власта, и Верея, да еще и Улема отпустят. В прошлом году не отпустили — он из альф единственный медведь и ему приходилось отдуваться за весь свой медвежий род. Но теперь есть еще один — Торем, так что Улему мало что светит, чему он, скорее всего, будет безумно рад. Весенний выбор рода — единственное, что Улем ненавидит больше, чем дивов. По крайней мере, я так думаю, мысли Улема для всех большая загадка.
Оставив Радима в компании подошедшей Матери, я отправилась к волхву на вечернее занятие. Неважно, что происходит вокруг: хорошее или плохое, страшное или веселое. Два раза в день я неизменно прихожу в лабораторию, где в одной из комнат на каменном полу начерчен круг, встаю в его центр и монотонно проговариваю всевозможные нужные для вызова Слова.
Полян уже даже не следит, кивает, когда я вхожу и занимается своими делами. И сегодня только мельком глянул на скрипнувшую дверь и снова уткнулся в какой-то толстый фолиант, на ощупь хватая временной шар и тряся, чтоб огоньки зажглись.
Встав на круг, я закрыла глаза и сосредоточилась. Представила, что передо мной куча живого огня, глумливо выглядывающая из камина. Смеющегося. Довольного. И легко выпустила свою ненависть, которую в обычной жизни давно научилась не замечать. Я приказала огню подойти к ноге. Сесть. Смирить огненное дыхание. Слушать и запоминать. Отправиться на поиски нужного мне беса…
На этом моменте влез Радим и стал мне громко перечислять, что сегодня на ужин и что он не собирается есть один и ждет меня в комнате.
Слова Приказа не сбились ни на секунду. Он часто так меня проверяет, иногда кричит резко, иногда сам приходит и шумит за спиной. Первый раз, услышав его вопль, я жутко испугалась, но теперь даже это меня не отвлекает.
Иногда он будет меня среди ночи и я мгновенно произношу Слова, которые он спрашивает. Думаю, Радим и сам давно уже их все наизусть выучил. А иногда он будит меня так, как… вряд ли мне кто-то помешает при вызове беса, но я все равно уже научилась не сбивать голос.
Когда во временном шаре на столе Поляна гаснут все огни, я останавливаюсь. Вечерняя повинность выполнена, можно и отдыхать.
Только бы Радим опять не начал разговора про завтрашний порядок выбора! Я и врать ему не могу и отказаться от задуманного тоже.
Впрочем, про обряд он тактично умалчивает, потому что собирается выполнить все свои обещанные по дороге домой угрозы. Он напоминает мне об этом весь ужин и выясняется, что я получу еще и за завтрашнее свое поведение, а в том, какое оно будет, он нисколько не сомневается.
Что же, а я совсем и не против!
Следующим утром за завтраком Радим еще раз пытается призвать меня к порядку, и я выдерживаю его грозный взгляд, старательно делая вид, будто сейчас меня занимает только утреннее занятие у Поляна.
У волхва, вставая в круг, я привычно выбрасываю все лишнее из головы, даже… Радима. Вокруг только жар и ненависть, почти физически их ощущаю, несмотря на то, что до сих пор по-настоящему вызвать беса я так и не пыталась. Очень скоро я перестану спотыкаться на последнем, плохо заученном изгоняющем Слове, которое настолько корявое, что раз в несколько чтений я все еще на нем сбиваюсь. Когда даже эта корявость будет отлетать от зубов легко, как все остальные, можно будет отправляться к Астелии.
Власта ждет прямо за дверью.
— Бррр, — передергивается, когда я выхожу. — Ну у тебя и голосок! Давай пошли скорее! Уже собираются, как бы не опоздать.
— А все так быстро будет?
