это сейф? Ящик как ящик.
На счастье, знакомый Саши, подрабатывающий в гараже ремонтом, оказался на месте. Выслушав путаную историю о потерянных ключах, он кивнул, включил свой аппарат и быстренько сделал в двери основательную дыру. Саша выдал ему бутылку водки, и мы вернулись в гараж. Выгрузили ящик из багажника и наконец смогли удовлетворить свое любопытство. В сейфе точно были деньги двенадцать миллионов рублями и двадцать тысяч долларов.
— Весь мой долг Катку, — заметила Серафима, потом посмотрела на Сашу и предложила:
— Делим по справедливости, на троих.
— Не нравится мне все это, — наконец смогла я высказать наболевшее. — Как хотите, но называется это воровством.
— Уймись, — прикрикнула тетушка. — Наследников нет, а государству что ни оставь, все прахом. Ты как? — кивнула она Саше.
— Если честно, Лика, по-моему, права. Лично я от шальных денег предпочитаю подальше держаться. От них одни неприятности и головная боль. Хотя насчет государства — сущая правда.
— Ты долго будешь языком молоть? — разозлилась Серафима. — Короче, берешь или нет?
Саша явно боролся сам с собой. Конечно, доллары выглядели впечатляюще, и отказаться было нелегко. Он принял Соломоново решение.
— Дай тыщу баксов, остальные себе возьми. Расплатись с Катком, чтобы он от тебя отцепился.
— Благодарствую, — хмыкнула Серафима и покосилась на меня. — А ты и тысячу не возьмешь?
— Не возьму. Зачем мне?
— Вот юродивая, прости Господи…Ладно, мне же лучше.
Она отсчитала Саше тысячу и стала оглядываться вокруг: во что бы завернуть деньги. Вот тогда она и обратила внимание на листок. Доллары были завернуты в стандартный лист машинописной бумаги. Сверху он был девственно чист, и Серафима, вынув деньги, отбросила его в сторону, а теперь, взяв в руки, нахмурилась. Мы проявили любопытство и поинтересовались:
— Что там?
Серафима пожала плечами:
— Какие-то цифры.
И точно, почти весь лист занимали два ровных столбца цифр. В правом цифры повторялись: 15, 20, 10, а в левом встречались как пяти-, так и шестизначные. Поглазев на них с умным видом, мы вынуждены были признать, что они нам ни о чем не говорят.
— Может, какие-то комбинации для рулетки? — предположил Саша.
— По-моему, это ни на что не похоже, — отозвалась Серафима. — Ладно, поехали отсюда. — Она сунула листок в карман, убрала деньги и добавила:
— Ящик надо на свалке выбросить, там его уж точно никто не найдет. А ты, племяшка, о деньгах забудь, не видела их вовсе. И не вздумай Вовке проболтаться.
— Не вздумаю, — огрызнулась я.
Прямо за гаражами была свалка, там мы и выбросили сейф.
— Ты чего хмурый такой? — заметила Серафима.
— Не знаю, — отозвался Саша. — На душе муторно.
— Бывает, когда удавленника найдешь.
— Может, зря мы туда сунулись?
— Куда?
— В дом этот…
— Конечно. Так ведь уже сунулись, — утешила Серафима.
— Муторно и все, точно ребенка обокрали.
— Не искажай факты: покойника. А ему, как известно, деньги ни к чему.
Разговор увял, я смотрела в окно и мучилась догадками. Цифры на листе бумаги отчего-то не давали покоя. Во мне зрела уверенность, что разгадка на поверхности.
— Дай-ка листок, — сказала я. Серафима взглянула неодобрительно, но лист бумаги отдала. Я уставилась на два столбца цифр, испытывая чувство, что кто-то невидимый от души потешается над моей бестолковостью…
— Смотри, — сказала я тетушке, — две последние цифры в левом ряду… Что, если это год? Вначале прошлый, а вот отсюда — текущий.
— А ведь точно, — ахнула Серафима, извлекая из сумки выручку. — Все цифры подряд написаны и потому сбивают с толку, а если расставить точки, то получаем число, месяц и год. Так?
Саша припарковался к тротуару и тоже уставился на листок.
— Точно, — сказал с уважением. — И что это нам дает?
— Пока не знаю. Левый столбец даты, а правый…
— Деньги, — подсказал Саша. — Может, он кому деньги в долг давал и записывал?
И тут на меня снизошло озарение, как известно, это всегда происходит неожиданно. Вот и сейчас я просто смотрела на цифры, слушая, как Серафима с Сашей разговаривают, взгляд натолкнулся на дату: двадцатое августа, только прошлого года. Дыхание сбилось, я замерла на мгновение, а потом спросила:
— Где вчера Илья был?
— Друга поминал, — ответила тетушка, напряженно следя за моим лицом.
— Правильно, вчера было двадцатое, смотри, — я ткнула пальцем в третью сверху строку.
— Твою мать, — брякнула Серафима.
— Ты чего? — испуганно спросил Саша.
— Двадцатого августа прошлого года убит компаньон Ильи, соображаешь? Никак об этом Петюня поговорить хотел… Борьку Савенко когда застрелили? Три месяца назад… число помнишь?
— Кажется, четырнадцатого, — пролепетал Негритенок.
— Тринадцатого, — поправила я, ткнув пальцем в нужную строку.
— Это что же выходит?.. — Саша побледнеть не мог, он посерел.
— Ребята, — сказала я, — нам срочно надо к Владимиру Петровичу.
— Подожди, — нахмурилась Серафима.
— Конечно, расставаться с деньгами всегда неприятно, но…
— Серафима права, — сказал Саша, чем признаться, удивил. Я считала его разумным парнем. — Тут все как следует обдумать надо. Ментам что, им лишь бы протокол составить, а ты потом отдувайся…
— Опять же у нас одни догадки, — поддержала Серафима.
— Их не так трудно проверить, — нахмурилась я и пояснила:
— Поехали в областную библиотеку. Газеты посмотрим.
— Какие газеты? — не сразу понял Саша.
— Областные. Там всегда об убийствах сообщают.
В городе выходило десять газет, мы выбрали самую читаемую. Поделили даты из списка на три части и принялись за работу. Уже через полчаса стало ясно: догадка верна. Листок представлял собой список убийств. Если цифры в правой колонке — деньги, значит, убийства заказные. Каким образом здесь был замешан Петюня, оставалось неясным: либо он имел к ним непосредственное отношение, либо узнал случайно и хотел облегчить душу перед органами. Серафима склонна была считать, что Петюня узнал об убийствах случайно. Потому-то его и убили. Меня же смущали проставленные суммы: случайно узнать об убийствах он еще мог, но о том, сколько за них заплатили, как-то сомнительно. Библиотеку покидали в напряженном молчании. Уже в машине Саша тяжко вздохнул:
— Дела, девчонки… Надо ж так вляпаться. Чего ж я сегодня выходной не взял?
— Нам надо связаться с Владимиром Петровичем, — напомнила я.
— Дался он тебе, — накинулась Серафима.
— В самом деле, Лика, — жалобно начал Саша. — Зачем нам лезть во все это? Сваляли дурака один раз, сунулись, ну и хватит.
Я начала злиться, потому и заговорила чрезвычайно ласково:
— Я могу показаться немного глуповатой. Но никак не пойму, на что вы вдвоем намекаете?
