141
Впрочем, как подтверждает, например, багдадская надпись 1221–1222 гг. (618 г. хиджры), халиф Насир называл себя 'имамом, повиноваться которому предписано всем людям', 'халифом господа миров'. Даже халифы, лишенные в Багдаде светской власти, обставляли свои дворцовые приемы с большой пышностью. Академик Бартольд привел данные историка Кутб ад-дина, как один из таких багдадских халифов в конце 979 — начале 980 г. 'принимал египетского посла; халиф сидел на престоле с плащом (бурда) пророка на плечах, с мечом пророка на поясе и с посохом пророка в руке; на вопрос пораженного таким великолепием посла: 'Не сам ли это Аллах?' буидский государь будто бы ответил: 'Это — заместитель Аллаха на земле его' (Бартольд В.В. Сочинения, т. 6, с. 42).
Подобное высокомерие, чванливость и показная роскошь халифов в средние века были высмеяны видным иранским писателем Низамаддином Убейдом Закани (ум. в 1370 или 1371 г.). В сборнике 'Латаиф' ('Анекдоты') сатирик противопоставил феодальной пышности простоту народных нравов: 'Бедуина привезли к халифу. Увидя, что халиф сидит на возвышении, а остальные стоят внизу, бедуин сказал: 'Мир тебе, о боже!' Халиф ответил: 'Я не бог'. Бедуин сказал: 'О Джебраиль!' Халиф ответил: 'Я не Джебраиль'. Бедуин сказал: 'Ты не бог и не Джебраиль. Так зачем же ты поднялся наверх и сидишь один? Сойди вниз и садись с людьми' (Климович Л.И. Литература народов СССР. Хрестоматия для вузов, 3-е изд. М., 1971, ч. 1, с. 296).
142
Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India. L., 1942; Ауфи M. Джавами аль-хикаят ва лавами ар-риваят. Тегеран, 1335 г. х. (1956); Летопись по Лаврентьевскому списку, 3-е изд. Спб., 1897; Бартольд В.В. Сочинения. М' 1963, т. 2, ч. 1, с. 805–858; Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. M. — Л., 1948, с. 256–262.
143
Horovitz J. Koranische Untersuchungen. Berlin-Leipzig, 1926, S. 111–113; Пигулевская H. Сирийская легенда об Александре Македонском. — Палестинский сборник. Вып. 3 (66). M.-Л., 1958, с. 75–97; Климович. Л. Из истории литератур Советского Востока. M., 1959, с. 54–77; его же. Наследство и современность, 2-е изд. M., 1975, с. 276–295.
144
Новичев А.Д. История Турции. Эпоха феодализма (XIXVIII века). Л., 1963, т. 1, с. 50.
145
Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году. M., 1983, с. 149.
146
Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году, с. 149.
147
Цит. по: Крымский А. История Турции и ее литературы. — Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков. Вып. 28, А. М., 1916, т. 1, с. 216.
148
Новичев А.Д. История Турции, т. 1, с. 51. Последнее, впрочем, было в духе закона, изданного самим же Мехмедом II в канун-намэ (кодексе законов) 1478 г.: 'Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле'. Естественно, однако, что столь чудовищный закон привел в султанской среде лишь к еще большей сваре и коварству. Подсчитано, что после Мехмеда II не менее 60 принцев Османского султаната в XVI и XVII вв. окончили жизнь по воле их властвовавших братьев. Не избежал этого и брат Баязида II — Джем, которого прочили в преемники Мехмеда II. В возникшей между ними борьбе Джем вынужден был бежать раньше в Египет, затем на остров Родос, после во Францию и Италию, где оказался в руках папы римского Александра VI (Борджа), решившего извлечь из этого выгоду. Он направил Баязиду послов с предложением либо содержать Джема за 40 тысяч дукатов (венецианская золотая монета), ежегодно вносимых султаном, либо умертвить за 300 тысяч дукатов. 'Султан принял второе предложение, и в 1494 г. по приказу папы Джем был отравлен в Неаполе. Труп его был отослан в Бурсу, где похоронен со всеми подобающими как сыну султана почестями' (там же, с. 70). Таков был нравственный облик османского султана и папы римского — лиц, которые должны были являть собой высший духовный образец и в то же время творивших суд и расправу над миллионами мусульман и христиан и готовых на самые гнусные преступления ради своих личных выгод.
149
Крымский А. История Турции и ее литературы, т. 1, с. 209.
150
Там же, с. 66, 85–86.
151
