По эту сторону перевала, местность пошла сплошь лесистая — километр за километром тянулась настоящая таежная глухомань — все более могучие сосны и ели перемежающиеся зарослями высоких папоротников. Кровососущие насекомые здесь держались компактно. Пару раз отряд попадал в места их скопления, где воздух звенел от мириадов крыльев. Мелкие твари тут же облепляли лицо, лезли в глаза, в рот, во все щели на одежде. Оба раза, люди ругаясь и отплевываясь бежали, не разбирая дороги, стараясь как можно скорее покинуть эту 'полосу гнуса', по счастью, не широкую. То и дело приходилось переходить вброд текущие с гор, многочисленные ручьи со жгуче ледяной водой.
Путь все время шел под уклон. Узкие тропки извиваясь замысловатыми зигзагами, огибали завалы бурелома. Судя по всему, ураганы по эту сторону Хром-Минеса, были делом не редким. Люди выбивались из сил, перелезая через толстые стволы, упругие ветви которых норовили хлестнуть по лицу. Оглядев на недолгом перевале своих спутников, Слава убедился, что выглядят они не лучшим образом — все в смоле, паутине и хвое. Тем не менее, держались дружинники спокойно, не роптали. Очевидно, авторитет капитана все еще превосходил страх перед Хром-Минесом, в проклятые земли которого они углублялись все дальше и дальше. Да и упорно преследующие хэку не оставляли им другого выбора, кроме как двигаться вперед. Цугцванг да и только.
Дело, однако, шло к вечеру, и пора было задумываться о ночлеге. Перспектива провести ночь в лесу под деревьями, по понятным причинам не вызывала оптимизма, поэтому все вздохнули с облегчением, когда хвойная чаща мало-помалу начала сменяться березовым редколесьем. Скорость передвижения отряда сразу же выросла. Пройдя еще с полкилометра, люди наткнулись на пересекающую березняк, дорогу. Старая и заброшенная, она скорей напоминала полузаросшую просеку. Коротко посовещавшись, решили двинуться по ней. Тем более, что в этом месте дорога сворачивала, к югу, как раз туда, куда им и было нужно. Отклонение от радиального курса, составляло градусов десять — пятнадцать, что не суть важно. Гораздо важнее было то, что дорога сулила куда-то вывести. К какому-нибудь человеческому жилью. Пусть заброшенному. Пусть это будет всего лишь какая-нибудь охотничья избушка, а все же лучше чем трястись от холода под деревом. Да и организовать оборону куда сподручней, чем в лесу.
Встречи со старателями Этт не слишком опасался — верил словам несчастного Йомана, о том, что люди отсюда сбежали. В самом деле, зачем ему врать? Про демонов, из-за которых, по словам покойного, старатели и смазали пятки салом, капитан старался пока не думать — с неприятностями надо разбираться по мере их поступления. Последние полчаса Этт напряженно прислушивался — перестали срабатывать сигнальные амулеты, которые он и его люди щедро разбрасывали за собой. Величиной с небольшой камень, под камни же и разные сучки замаскированные, такие штуки при приближении противника, издавали чрезвычайно громкие хлопки, хорошо слышимые издалека. Их молчание могло означать лишь одно — Проклятые прекратили преследование. На время или навсегда? Упорство, с каким хэку шли за ними весь сегодняшний день, заставляло усомниться в последнем. Может просто устраиваются на ночлег, опасаясь ночных засад, а завтра с утра продолжат преследование. Все может быть — логику нелюдей не всегда можно понять. Рассудив так, капитан оставил в дозоре Верцингеторинга, велев ему ждать не более пяти крайн, и если Проклятые никак не проявятся, следовать за отрядом.
Идти по дороге, пусть и заросшей травой и молодыми деревцами, намного проще, чем ломиться через лес. Темнело. Они шли ходко, несмотря на усталость все ускоряя шаг. На небе уже зажглись первые звезды, когда дорога, последний раз вильнув, вывела их к неширокой шумной речушке.
Через реку был перекинут мост. С виду вполне исправный.
Рассусоливать Этт не стал — луна уже поднялась над вершинами деревьев — вот, вот стемнеет. Велев бойцам держать луки наизготовку, чтобы прикрыть в случае чего, он решительно двинулся вперед. Перила у моста давно отвалились и части настила не хватало — тут и там зияли дыры — но пройти все равно было можно.
Осторожно ступая, готовый отпрыгнуть в любой момент, если начнет проседать, Этт без происшествий перебрался на другой берег. Обернулся, махнул рукой.
— Переходим. Да не переть как стадо чочек, по одному!
Он уже обдумывал, как по приходу Верцингеторинга развалить мост к ыхыргам — какая никакая, а преграда Проклятым.
*****
Деревня стояла на плоском холме, дорога поднималась к ней, по единственному пологому склону. За шедшим по краю холма, покосившимся забором, угадывались черные силуэты изб. И ни единого звука не долетало оттуда. Ни дымка, ни огонька, ни искорки. По всему было видно — деревня мертва.
— Ну что, — сказал Этт, — кто тут самый смелый? Ты что ли Щепа? На разведку не желаешь сходить?
Щепа топтался как конь, тряс бородой. По всему было видно, что не желает. Капитан обвел взглядом остальных. Дружинники старательно отводили глаза.
— Что ж вы, кулькасовы дети, такие нерешительные? — словно бы удивился Этт. — Где же ваша хваленая смелость?
— Смелость, господин капитан, по ту сторону Кольца осталась, — нахально заявил Торво.
Кто-то хихикнул, но тут же умолк под тяжелым взглядом капитана.
— Это что же, — прищурился Этт, — мне, вашему командиру, вперед вас трусов идти?
— Давайте я пойду? — неожиданно вызвался Слава.
Дружинники одобрительно загудели. Капитан посмотрел на него как-то странно, и неожиданно согласился.
— А и сходи, Валад, покажи этим недоноскам, что в храбрости с господином рыцарем им не тягаться. Ксаломасс!
— Я с тобой Валад! — тут же заявил Теха.
— Нет уж, — ухватил его за шиворот Торво, — Мал еще! Тут побудешь.
Теха возмущенно пискнул, но вырваться из могучих рук бывшего кузнеца было делом нереальным.
Усмехнувшись про себя, Слава побрел по дороге превращавшейся в единственную деревенскую улицу, чувствуя спиной настороженные взгляды дружинников.
— Ты это… господин Валад, — пробасил сзади Торво, — если что, блажи громче! Мы зараз прибежим.
— Непременно! — заверил его Слава и больше не оглядывался. Он слышал, как капитан давал указания Щепе и Оржаку, идти к реке и, дожидаясь Верца, натаскать топлива, а дождавшись, сжечь к ыхыргам мост. Свернул направо, потом налево следуя дороге, и оказался меж первых двух домов.
Вблизи дома выглядели совершенно нежилыми — у обоих провалились крыши. Голые стропила торчали в лунном свете рыбными скелетами. В стенах зияли черные провалы выбитых окон. Пройдя мимо полуразвалившихся заборов, Слава увидел, что и следующая пара домов выглядит точно такими же заброшенными. Эту ли деревню упоминал Йоман? Ну, а какую еще? — одернул он сам себя, — другие если и есть, то никак не рядом.
Он шел, озираясь по сторонам, прислушиваясь к плеску воды — река струилась совсем рядом, под самым склоном холма. Дома тянулись за домами. Полное запустение.
Полное, да не совсем. Следы недавнего присутствия людей по мере продвижения вглубь, попадались все чаще. Вон небольшой сруб похожий на баню — целый совсем — видать, недавно поставлен. А это, глядь, кузня, не иначе — горн под навесом, наковальни, на грубо сколоченных столах, разложен нехитрый инструмент. Разобранная телега. Колеса стоят отдельно аккуратно прислоненные к стене.
Ага! А вот, кажись и штаб-квартира здешней 'старательской артели' — стоящий отдельно от остальных, большой дом, обнесенный не кривым забором, а крепким, высоким частоколом.
Вот только ворота… Обе половинки, заложенные засовом, лежали на земле в глубине двора, словно кто-то, кому негостеприимные хозяева не хотели открывать, вынес их одним богатырским ударом. Частокол в этом месте был расщеплен — составляющие его заостренные кверху бревна торчали в разные стороны. На одно из них был нахлобучен какой-то предмет, в сумерках напоминавший горшок. Странный какой-то горшок. Приблизившись, Слава вгляделся и шарахнулся назад — на него таращилась выпученными глазами человеческая голова. Оскаленный рот щерился кривыми зубами, словно улыбался долгожданному гостю.
