Страх — это не смерть, не надо его бояться.
Слава был не в настроении поддерживать философские беседы, да еще в таком оскорбительном тоне и разговор прервался. Уже на подходе к дому Этт снова обратился к нему:
— Слышь, Валад, поговори с ведьмой… у вас же с ней того… дружба вроде. Может она, чем подсобит?
Слава только плечами пожал — с чего капитан решил, что у них дружба? — но спорить не стал.
Энтузиазма дружинникам было не занимать. Действовали споро, несмотря на усталость. Потенциальная возможность провести ночь, лицом к лицу с демонами, очевидно, их не прельщала. К моменту возвращения Славы с капитаном, они успели развалить пару сараев и теперь двое пилили сухие бревна найденной на кузне двуручной пилой, а остальные, складывали из них внушительные пирамиды для костров. Теха, как мог, помогал, стаскивая с округи во двор всякую горючую мелочь для запала. Верцингеторинга, напротив, нигде не было видно. На вопрос капитана, Торво пояснил, что акети шляется по округе, вроде как, выискивает следы демонов, а скорей всего просто отлынивает от работы, как, впрочем, и ведьма, которая засела в доме и чего-то там ворожит. Этт подмигнул Славе, помни, мол, про уговор и присоединился к своим бойцам — готова была еще только половина костров.
Входная дверь была распахнута настежь. Слава вошел и остановился, привыкая к полумраку. Через разбитые окна в помещение проникал лунный свет и вскоре старлей стал видеть вполне сносно. Большая прихожая, что-то вроде сеней. Из всей мебели, широкая лавка у стены, возле окна вместо стола рассохшаяся бочка, куча какого-то тряпья в углу. Дверь во внутреннее помещение была сорвана и висела на одной петле. Оттуда сочился слабый трепещущийся свет. Стараясь не задеть дверь плечом, Слава вошел в горницу. Обстановка здесь была не менее спартанская. Еще одна лавка возле щербатого стола, распахнутые сундуки вдоль стен. Сидящая за столом девушка подняла на него глаза. Перед ней стоял огарок свечи, а на столе в виде замысловатой фигуры, были разложены какие-то палочки или веточки.
— Опять ты со своим мечем? — недовольно сказала Маат. — Оставь его в сенях и заходи. Не бойся, никто не украдет. Мышам чудо-мечи без надобности, подземных кобольдов тут нет, а остальным, может и хотелось бы, да бежать отсюда некуда.
Старлей не стал возражать и сделал, как она просила.
— Ты хочешь спросить, — начала она, когда Слава вернулся, — есть ли у нас какие-нибудь шансы? Не знаю. Ракшасы не любят огонь, это верно. Если костры удастся поддерживать всю ночь, возможно, мы доживем да утра. Но так же верно, что потом придет другая ночь, за ней следующая и так далее…
— Что ты предлагаешь? — невежливо оборвал ее старлей, раздраженный безысходностью нарисованной картины. — Дать себя сожрать, чтоб долго не мучиться?
— Да нет, — она слабо улыбнулась, — лично мне хотелось бы еще пожить, помучиться.
Славе эта фраза что-то остро напомнила.
— Терять нам нечего, — продолжила Маат, — поэтому, если удастся продержаться до утра, нужно уходить к югу, к сердцу Хром-Минеса. Другого выхода у нас нет.
— Ну, допустим, — не стал спорить Слава, которого это предложение более чем устраивало, — но как нам продержаться? Ты сможешь помочь?
— Возможно, — кивнула она, — если удастся попасть в Верхний мир.
— В чем проблема? Ты ведь уже делала это и притом весьма успешно.
— Проблема не в том, чтобы попасть туда. Верхний мир внутри Кольца, смертельно опасен для любого кто попытается в него проникнуть. Там бушуют постоянные бури и полно неведомых тварей, которые сотрут тебя в пыль, даже не заметив. Чтобы лезть туда, надо быть безумцем или самоубийцей. Потому-то шаманы Рыжих и не пытались преследовать нас поверху. Проблема еще и в том, что тут нельзя использовать призывную трещотку, брекотушки и прочие бубны. На звук нагрянет такая мерзость… — она скорчила гримаску и взлохматила волосы, что, по-видимому, должно было ту самую мерзость изображать. Это выглядело так по-детски, что Слава не выдержал и рассмеялся. Тоже мне мудрая ведьма, сидит рожи корчит как девчонка. Маат расхохоталась следом. Они не могли остановиться минут пять. 'Наверно это нервное', — подумал старлей, вытирая выступившие слезы. В горницу заглянула озабоченная физиономия Щепы. Некоторое время дружинник с недоумением смотрел на хихикающую парочку, потом покрутил пальцем у виска и исчез. Этот жест отрезвил Славу, и смешливое состояние как-то сразу прошло. 'Смех-то смехом, — подумал он, — а кое-что — кверху мехом. И это кое-что, скоро к нам придет'.
— В общем, ты понял? — спросила Маат, тоже посерьезнев. — Попасть в Верхний мир я могу, а вот покинуть его без призыва — нет. А остаться там — это куда похуже смерти, ты уж мне поверь.
— Что же делать? Значит, не сможешь помочь?
— Вот, — девушка показала, на лежащий перед ней узор из палочек, — на него вся надежда! Пока не получается, но время еще есть. Это, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Славы, — гексаграмма призыва… ее из Верхнего мира смогу увидеть только я… если, конечно, удастся ее зажечь. С нижней триграммой я вроде бы разобралась. Осталась верхняя — с ней проблема… — она виновато развела руками. — Курс начертательной магии в Ковене короток, всего один семестр. Мы же ведьмы, а не маги. Но, думаю, справлюсь.
— Хорошо, — сказал старлей, вставая, — не буду тебе мешать. Один вопрос можно? Капитан заметил, что здесь нет птиц… и вообще никого летающего. Это верно?
Она кивнула.
— Здесь живое только на три-четыре человеческих роста. Выше — смерть, — она опять склонилась над своим пазлом, и Слава понял, что дальнейшие расспросы бесполезны. Но все же спросил:
— А что там, в этом сердце Хром-Минеса?
— Ничего хорошего, — буркнула Маат, всем видом давая понять, что аудиенция окончена.
Старлей хмыкнул — это кому как.
Снаружи донесся громкий гомон возбужденных голосов, и он поспешил во двор.
Там он застал следующую картину. Дружинники, побросав работу, обступили Верцингеторинга, который, что-то втолковывал капитану.
— Валад! — заорал тот едва завидев старлея. — Какого ыхырга ты там делаешь столько времени? — и, не давая ответить, продолжил. — Верцингеторинг обнаружил активность демонов в паре крайн к северо- востоку. А у нас еще не все готово! Проклятье! — обрушился он на дружинников, — работать, дети кулькасов! Работать с утроенной силой, если хотите жить!
— Господин капитан, — с укоризной сказал ему Торво, — вы бы не упоминали имен демонов, их и так на нашу голову…
Этт несколько секунд смотрел на него, свирепо вращая глазами, но потом до него дошла резонность замечания и, не говоря больше ни слова, он кинулся к ближайшему бревну. Остальные последовали его примеру.
Последние минут пятнадцать-двадцать они носились, как заведенные, но костры последней четверти кругового сектора все равно получились пожиже и реже расположены, в отличие от основательно устроенных остальных.
— Поджигай! Поджигай, мать вашу! — орал капитан, и половина бросилась выполнять его команду, а оставшиеся продолжали таскать в круг дрова, пополняя запас. Вскоре двор наполнился треском горящих сучьев и удушливым дымом. Люди кашляли, терли слезящиеся глаза, но продолжали работать из последних сил, и вскоре огненный круг запылал в полную мощь, отделяя их от мрака окружающей ночи.
— Успели, кажется, — сказал Этт, вытирая обильно струящийся по лицу пот и отступая от невыносимого жара в глубину двора — пока так горит, ни одна тварь не сунется!
— Дом бы не занялся, — буркнул Торво, наблюдая за летящими от костров искрами.
— Будет нам тогда погребальный костер, — хихикнул Лёпа, — воды-то не припасли…
— Цыц, мне! — прикрикнул на него капитан. — Оружие к бою, бездельники! Торво, это тебя касается, и тебя Оржак, трубки готовьте и колючки. Щепа и Лёпа, осмотреть дом на предмет разборки на дрова, если запаса не хватит. Теха, следить за кострами. Если где начнет прогорать, сразу докладывать лично мне! Валад, Верцингеторинг, ко мне!
— Ну что, господа военные, — начал Этт, когда они присели на широкой лавке возле входа, — обсудим диспозицию? Верц, ты их видел? Сколько их?
Акети жмурился на яркий огонь как большой кот. За татуировками не было видно выражения его
