водоросли. Над поверхностью воды по горе кольцами расходились сверкающие соляные отложения.
Я посмотрела на Йенса, и мне стало любопытно, неужели Анн-Мари тоже поседела. Представить такое просто невозможно.
— А ты сама залезала под валуны? — поинтересовался он.
Я состроила гримасу и помотала головой:
— Нет-нет. Туда лазали только мальчишки.
— А я заползал, — сказал Йенс.
Я уставилась на него:
— Ты? Когда же?
— На днях. Когда я прочел газету, то не удержался. Я просто не мог поверить, что ход действительно существует. Мы же его ни разу не видели. Я прополз вдоль всего склона. Там везде маленькие отверстия и трещины, так что даже не особенно темно. Правда, для взрослого человека ход слишком узок. Но если долезть до верха, то попадаешь на довольно большую ровную площадку. Вероятно, на ней твой сын и нашел женщину. Еще там есть отверстие, выходящее к обрыву, на одном уровне с уступом, где стояла Майя.
Йенс поднялся, и мы прошли несколько шагов вперед, чтобы нам стала видна уходящая в море отвесная стена горы, расположенная по другую сторону от валунов. Свет падал так, что увидеть наскальный уступ было трудно. Но на него указывали сидевшие в ряд свернувшиеся чайки.
___
~~~
Всё эти таблетки. Не следовало их принимать.
Кристина с девочкой, как обычно тесно прижавшись друг к другу, заснули в пещере, стены которой уже окрасились в абрикосовый цвет.
Добирались они сюда по суше, а идти через горы было жарко и утомительно. В одном месте они увидели двух мужчин, направлявшихся вниз к яхте, пришвартованной у берега. Девочка быстро присела на корточки за холмом. Она пряталась, пока мужчины не прошли. Кристина никогда не учила ее скрываться от людей. Тем не менее она спряталась.
В пещере девочка долго не давала Кристине заснуть, щекотала ее пушинкой и смеялась. Но потом она наконец угомонилась, и Кристина услышала, как она ровно дышит во сне.
Когда Кристина проснулась, мир совершенно преобразился. Солнечные лучи больше не просачивались сквозь щели между валунами, и стены пещеры уже не сверкали. Снаружи проникал лишь желтовато-серый сумеречный свет, и б
Рядом с Кристиной никого не было. Впервые за шесть недель она проснулась, не ощутив возле себя маленького теплого тельца.
Кристина принялась шарить вокруг в темноте, ощупала ложе из пуха и папоротников от стенки до стенки. Девочки нигде не было.
И эти звуки снаружи. Крики. Лодочный мотор. Как она могла спать при таком шуме? Она же обычно просыпается от малейшего треска. Это все из-за таблеток.
Она подползла к отверстию, выходящему на отвесную скалу, где обычно сидели чайки, и выглянула наружу.
На этот раз птиц не было. А на малюсеньком уступе стояла девочка.
Она стояла абсолютно неподвижно, прижавшись спиной к скале, и смотрела вниз, на воду. Ширины полочки, на которой она стояла, едва хватало для ее ног.
Кристина тихонько почмокала, как они обычно делали, подзывая друг друга. Девочка посмотрела на нее вытаращенными перепуганными глазами, но не шелохнулась. Она не осмеливалась двинуться обратно. Не могла. Она, должно быть, добралась до уступа, протиснувшись через узкое отверстие между валунами. Очутившись где-то на середине отвесной скалы, она полезла дальше, цепляясь руками и ногами за щели и выступы. Но тогда она ползла вверх, глядя перед собой. Если бы она попыталась вернуться, ей пришлось бы лезть вниз и опускать ноги, не видя, куда она их ставит. Девочка находилась на таком месте, куда при большой удаче и ловкости можно добраться, но откуда уже не вернуться.
Сколько же времени она там простояла? Вероятно, малышка проснулась раньше Кристины, попыталась разбудить ее, но не смогла. Через отверстие она увидела чаек на уступе, и ей захотелось забраться к ним.
Кристина мучительно размышляла, как спасти девочку. Если бы они были одни, она бы убедила ее прыгнуть. Расстояние до воды, конечно, огромное, но около скалы глубоко, а девочка плавает, как рыба. Кристина отплыла бы от берега, легла на воду и стала бы приманивать ее снизу, как манит своих птенцов гагарка, чтобы они отважились на первый прыжок со скалы. А когда бы девочка спрыгнула, Кристина поплыла бы рядом, прямо вплотную к ней, они бы обогнули огромный валун и выбрались на берег. Будь они одни, она бы так и сделала. Все бы получилось. Малышка бы отважилась. Не сразу, но под конец. Она достаточно доверяла Кристине.
Но они были не одни. Вниз, на море, Кристина со своего места под валуном посмотреть не могла, только вверх, на скалу. Но до нее доносились пронзительные, взволнованные голоса и звуки лодочного мотора.
Вскоре лодок и голосов стало больше. На вершине горы появились люди.
Темнота сгустилась, и скалу стали освещать карманными фонариками и яркими прожекторами. Девочка стояла прижавшись к скале, пронзенная световыми лучами, как приколотое насекомое. Она была смертельно напугана. Но хранила полное молчание.
Какого-то мужчину спустили на обвязанной вокруг талии веревке прямо к малышке, он крепко обхватил ее, и их подняли наверх. По фьорду эхом пронеслось людское ликование.
Лодочные моторы заревели и стали удаляться. Голоса на горе смолкли. Воцарилась полная тишина. Девочки больше не было.
~~~
Она продолжала жить, как прежде. Выходила на байдарке во фьорд и, когда позволяла погода, добиралась до шхер. Бродила по горам и лугам. Собирала в корзинку сокровища. Сидя за столом, соединяла вместе оставленное ей природой и вдыхала жизнь в то, что уже омертвело. Она ездила на велосипеде в магазин, стирала одежду, пекла себе хлеб.
Но Кристина больше не поднималась в башню из стекла и света. Она ощущала одиночество, и это чувство было для нее новым. Ей всегда казалось, что у нее есть все, что ей надо. Проблема заключалась в том, чтобы оградить себя от ненужного, защититься от разрушительного. Раньше она часто рвалась прочь от людей. Теперь же, впервые в жизни, она стремилась к человеку. Впервые тосковала.
Весь ее мир покрылся налетом скорби. Места, где они с девочкой бывали, камни, на которых малышка сидела, горы, на которые она забиралась, луга и побережья, где она бегала, — все было покрыто этим матовым налетом.
Лето закончилось. Фьорд умолк. Вода сделалась черной, в горах пошли проливные дожди.
Каждый раз, когда она просыпалась на полу в одеялах, ей хотелось протянуть руку и дотронуться до
