«вервольфовцев» и в самом деле иностранная. И на это тоже надо обратить внимание. Потом, когда всё закончится. И если закончится правильно.
А боевые машины пехоты, там, на дороге из Тёмной долины, теперь стояли практически борт о борт. И конечно, по всем правилам военной науки, это было недопустимо. Но только чего им бояться? Не ружья же его? Нет у них ничего крупнокалиберного, способного нанести им урон.
Вот вояки, которые шли от них, всё делали правильно. Передвигались цепью, стараясь по возможности использовать складки местности и укрытия. Эти были настороже, готовы к бою и понимали, что он неизбежен.
Вертолёты. Положение их изменилось, но пока атаковать они вроде бы не собирались. Явно ждали, когда солдаты подойдут поближе к ферме. Похоже, очень им не нравилось, что один из защитников фермы вооружён шестиствольным миниганом, и рисковать они не собирались.
Воля ваша, подумал Стас.
Он оглядел двор фермы. Ни Анны, ни Тимофея уже не было видно. Ведьма почти наверняка забилась под крышу одного из гаражей. Сталкер ушёл в штаб. Причём, как они и договорились, наверх подниматься не стал, ждёт напротив двери нужного момента.
Пора и мне включиться, подумал Стас.
Он снял с плеча ружьё, взял его поудобнее, ушёл вправо, так, чтобы скрыться от глаз нападающих, нырнул в открытую дверь сарая. Там он быстро вскарабкался на чердак по приставной лестнице, чувствуя, как под ногами опасно гнутся прогнившие доски. Потом пробежал к окну в торце сарая и, не останавливаюсь, перепрыгнул из него в очень удачно расположенное напротив, да ещё на расстоянии метра, окно дома, в котором была арка. Теперь оставалось лишь перебежать из комнаты, в которой он находился, в соседнюю. Ту самую, из окна которой они с Анной по очереди пытались подстрелить контролёра, из которой можно было спуститься по лестнице на первый этаж. Стас так и сделал.
После этого ему осталось лишь шагнуть к стене и прижаться к ней возле пустого дверного проёма. Если встать в этом проёме, то из него будет виден почти весь двор. Это неплохо, если у тебя есть ружьё, в магазине которого восемь патронов, и каждый из них заряжен жаканом.
Ещё потянувшись к двери, Стас осторожно, совсем чуть-чуть, так, чтобы остаться незамеченным, выглянул из-за неё.
Да, кажется, всё идёт пока по плану.
В основе придуманной ими тактики обороны лежало простое предположение. «Вервольфовцы», решили они, скорее всего попали на Кордон в первый раз. Они были наёмники и не имели к миру сталкеров никакого отношения. Иначе о них обязательно должны были ходить какие-то слухи, пусть даже самые смутные.
В общем, получалось, они о ферме не знали ничего. В то время как вся его команда, все трое, бывали здесь не раз, знали план построек как свои пять пальцев. Чем не преимущество, которое просто надлежит использовать?
27. И грянул бой…
1. Тимофей Ковальский
Сигналом они договорились считать выстрел из ружья Станислава. Тимофей стоял на первом этаже штаба, смотрел на дверь, которая вела во двор фермы, и думал о том, что в жизни всё очень просто.
Это всякие умники её сверх меры усложняют и поэтому живут тяжело, может, и счастливо, но подневольно. А вот он — свободен, лишнего не мудрствует, рад тому, что имеет, и делает только то, что ему нравится.
В общем, он из тех, буквально созданных для Зоны, кому в обыденной жизни не очень уютно. Раньше такие, как он, шли на золотые прииски или искать алмазы, теперь охотятся за артефактами. Правда, Зона даёт ещё дополнительный адреналин тем, что в ней всё неожиданно, всё меняется. Многое зависит от удачи. И тот, кто эту удачу сумел оседлать, становится очень крут.
Вот из него, например, сейчас крутизна так и прёт, из ушей буквально хлещет. И это просто замечательно. Ради этого стоит жить.
Если бы ещё сейчас можно было закурить. В таком случае он окажется совсем в раю. Сигаретку, а потом в бой. Вот сейчас…
Шум винтов.
Тимофей услышал, как он проплыл у него над головой так низко, что ни пол второго этажа, чердак и сама крыша не спасли от ощущения, будто ему вот сейчас отхватит лопастью голову.
Сталкер ухмыльнулся.
Один. Значит, всей шоблой до тех пор, пока цели полностью не обозначились, они кинуться не решились. Послали одну крылатую машину. Типа — на разведку. Ну, ну… Они так и надеялись.
Тут бахнул выстрел, и то, что он сделан из ружья, было совершенно ясно. Ни с каким другим его перепутать было нельзя. И тотчас после него окружающий мир словно перешёл в иное измерение, наполненное чёткостью движений и совершеннейшим отсутствием жалости. Всё было ясно, любые сомнения ушли прочь, тело действовало само, словно им кто-то управлял со стороны.
Он метнулся к двери, благо экзоскелет позволял двигаться очень легко. Дверь от удара ногой распахнулась, и Тимофей начал поливать из пулемёта ещё с порога, ещё только появившись в её проёме. Очередь была длинная, словно молитва праведника. Два здоровяка в почти таких же, как у него, экзоскелетах, оказавшиеся у самой двери, упали как подкошенные, не успев даже выстрелить ни разу. А очередь, словно огромный кнут, успела-таки хлестнуть ещё одного наёмника. Тот, падая, вообще совершил чуть ли не сальто-мортале, и было совершенно ясно, что о нём можно совершенно не беспокоиться, смело списывать со счетов.
А сталкер уже доворачивал пулемёт, для того чтобы зацепить ещё по крайней мере троих, стоявших чуть в стороне и на момент его появления нацеливавшихся в ту сторону, из которой в них выстрелил Станислав. Вот только отдача от этой швейной машинки была просто чудовищная, да ещё при стрельбе с рук, а экзоскелет её полностью не гасил. Так что к тому моменту, когда Тимофей вывернул-таки в нужном направлении, а ушло на это целое лишнее мгновение, наёмники уже лежали на асфальте. Очередь прошла как раз над ними, превратила попавшуюся на пути кирпичную стенку в некое подобие картины Пикассо и всего лишь цапанула совсем другого наёмника, как раз ввалившегося во двор фермы. Этому пришлось хуже всех, поскольку он получил солидную порцию свинца, более чем солидную. Пулемёт поступил с ним так, как это делает циркулярная плита с берёзовой чуркой. Проще говоря, разрезал пополам. И это было уже неправильно, поскольку пули при этом испортили и его снаряжение, и оружие.
Сталкер это заметил, но времени у него не было даже на сожаления. Оборвав очередь, он уже смотрел в небо, искал вертолёт, а тот был, конечно же, здесь, но его пока скрывала крыша одного из гаражей, и как только он из-за неё покажется…
Тимофей на мгновение опустил голову, окинул двор взглядом и убедился, что всё идёт так, как они и планировали. Пять оставшихся во дворе наёмников, уже сообразивших, кто их главный противник, отчаянно садили в него из своего оружия. Воздух вокруг него так и гудел от пуль. Стреляли они чуть ли не в упор и, конечно же, мимо, ибо его охраняла удача — надёжнее, чем любой щит, вернее, чем любая броня. Как раз в этот момент сбоку от арки из дверного проёма появился Станислав, вскинул своё ружьё и, ахнув из него, тут же спрятался. Причём не промахнулся, попал в голову ближайшему к нему наёмнику. А ещё из чердачного окна самого дальнего гаража выглянул ствол винтореза. И было понятно, что его хозяйка тоже не промажет.
Вот только любоваться на то, как его друзья отстреливают попавших в ловушку «вервольфовцев» не было времени. Тимофей уже опять глядел на край крыши, из-за которой показался корпус вертолёта. И он, этот корпус, уже разворачивался так, чтобы ударить по открывшейся цели аж из двух пулемётов.
— Лохи! Шарамыжники! — кричал Тимофей, выцеливая стволом пулемёта бешено рубившие воздух лопасти вертолётного винта, которые уже было видно полностью.
