— Катя! Он сумасшедший. — Гнул свое Степан.
— Он держит меня силой, у него… — Катерина посмотрела на зажатый в рук пистолет и хитрила, — у него нож.
— Я убью ее, — заявил Борис. — Или ты нас отпустишь, или, я ее убью.
— Не смеши меня, ты ее не тронешь! Убирайся! Катя останется со мной.
Устинов и не надеялся на успех.
— Степа, Степочка, ты знаешь, как я к ней отношусь?
— Знаю.
— Значит, можешь не сомневаться: живой ты ее не получишь. Деньги уплыли. Смирись.
— Какие деньги? — взвилась Катерина.
— Какие деньги? — неискренне вякнул Богунский и попросил, нет, взмолился, — Борис, давай переговорим с глазу на глаз.
— Набери мой номер.
— Хорошо, хорошо…
Борис.
Устинов поднес трубку к уху.
— Постарайся отвечать так, чтобы она ничего не поняла, — начал Степан, — что ты хочешь?
— Отпусти нас.
— Это исключено.
— Почему?
Пустые вопросы, пустые ответы.
— Твои предложения? — Борис перешел к конструктивной части.
— Ты получишь десять тысяч баксов, если Катя останется со мной.
— И только?
— Мало? Хорошо, двадцать. Она в курсе?
— Некоторым образом.
— Чем меньше она будет знать, тем больше ты получишь.
— Хорошо.
— Значит: двадцать тысяч и расстаемся друзьями?
— Я подумаю.
Переговоры только оттягивали развязку. Каждый это понимал и каждый надеялся получить в итоге, под выгаданные у судьбы пару минут, свои дивиденды. Богунский следил, как его люди подбираются к логову беглецов. Устинов смирялся с мыслью, что придется убивать. Он уже упустил одну возможность, вторая могла стать фатальной.
— В машине надо стрелять! — Сван, удивленный решением Бориса «оглушить» врага, тактично скорректировал план.
— Я не смогу, — не стал врать Устинов, — стрелять в безоружного у меня получится.
— Первый раз что ли? — усмехнулся помощник-наставник.
— Да, — Борис уже притерпелся к будущей ошибке, махнул рукой на последствия. Сила, большая, чем желание выручить Катерину, сковывала дурацкими запретами. Он не выстрелит первым; не посягнет, без прямой угрозы собственному существованию, на человеческую жизнь. Непреложная истина не оставляла выбора.
— Теряешь тактическое преимущество, — Сван давно перешагнул порог этического восприятия мира. Он мыслит категориями логическими.
— Теряю, — согласился великий пацифист.
— Я предлагаю хорошие деньги, — плел сети Богунский. — Даже, была-не была, подарю свой джип, только отдай мне Катю. С ней не случится ничего плохого, она вернется через год домой, коттедж вам пригодится. — К джипу щедрый Богунский уже добавил загородный особняк.
— Куда и зачем? — спросил Борис.
— Не могу сказать, чужая тайна, задействованы большие силы… — скудная фантазия рождала убогие образы. — Итак, твое решение?
— Хорошо, — невпопад ляпнул Устинов.
Катя.
Небрежное сказанное Устиновым «хорошо» вывело Катерину из равновесия.
Обескураженная событиями последних минут, растерянная, она утратила ощущение реальности. Устинов велел «беги» — она побежала, велел взять пистолет — она взяла. Сейчас он решал ее судьбу, и ей опять надлежало подчиниться? Как бы не так! Катя сорвалась с места, выскочила из-за укрытия, оказалась между враждующими группировками, заверещала:
— Что вам от меня надо? — от переизбытка эмоций Катерина резко взмахнула рукой. Той, в которой был пистолет. Неосторожное движение привело к выстрелу. Пуля чиркнула по щеке парня в спортивном костюме, чуть-чуть левее и он остался бы без головы. Нервы у человека не выдержали, он ответил.
— Не стрелять! — взвыл Богунский — мать вашу раз так…
Поздно. Призыв утонул в грохоте стрельбы. Борис вскочил, дважды пальнул в того, кто угрожал Катьке. По нему открыл огонь мужик у левой стены; справа прилетели две пули. Парень в спортивном костюме согнулся пополам, рухнул лицом вниз мертвый. На излете движения пальцы дрогнули в судороге, приведя в боевое положение спусковой механизм. Пуля, не в пример первой; угодившей в белый свет, как в копеечку, с визгом впилась в стену, выбивая брызги колючих кирпичных осколков. Один задел Катину руку. Своды дрогнули от душераздирающего вопля. Богунский бросился к Кате. Устинов успел первым. Он схватил ее за волосы, что есть силы, рванул к себе.
Борис.
Следующим побуждением было вернуться за перегородку, поближе к заветной дыре в полу. Увы. Мужичок у правой стены отрезал дорогу назад.
В перекрестье нацеленных стволов пятачок в центре замусоренного зала казался расстрельным плацем. Борис затравленно озирался. Толи от полного самообладания (в Катьку стрелять не будут!), толи в крайней беспомощности укрылся Катериной как щитом, заорал:
— Прекратить огонь. Иначе… — грустной альтернативой в Катин висок уперлось дуло пистолета.
— Прекратить огонь, — повторил Богунский.
Катя рванулась из рук Бориса.
— Пусти меня! Сволочь!
— Заткнись, дура.
Степан подался вперед, проверяя решимость Устинова. Остановил его Катин хрип и полный ненависти окрик.
— Замри, ублюдок. Иначе она сдохнет. Ясно? — левой рукой Борис сжимал Кате горло. Вытаращенные от страха и удушья зеленые глаза полыхали ужасом.
— Ясно, ясно, — Степан замер на месте, даже улыбнулся натужно. Развел в стороны руки в обескураженном жесте: твоя взяла, слушаю и повинуюсь…
Степан.
Неужели это все? Неужели он проиграл? Не может быть. Или может? Так или иначе, Степан собирался сражаться до конца. Своего или чужого значения не имело. Из рук уплывали миллионы, смириться с этим было выше его сил. Но что же делать, что делать, что делать….
Довольно быстро стало понятно, группа не справляется с ситуацией. Требовалась: целая, здоровая, невредимая Катя, в предельно хорошей физической форме, в душевном равновесии и, главное, с желанием родить ребенка. Отцом надлежало стать доходяге — пацану, доживающему на бренной земле последние месяцы. Кате знать подробности не полагалось. Она бы считала, что малыш — дитя страсти. Ее и… План предусматривал варианты. Первая кандидатура — он, Степан, перспективный бизнесмен, трепетно
