которому шарила глазами в раздумье, — и у нас такой есть! Нашему Аальсту тоже фантазии не занимать! И тоже молодой! Дырку на месте вертит — не знает, куда себя деть, вместо учёбы.
— Да! Да! Точно! Аальст!
Присутствующие, переглядываясь, принялись кивать головами, соглашаясь.
— Думаю, что он получше, того, лучшего будет! — с гордостью за своего ученика произнесла Элеона.
— Хм… — произнёс Мотедиус, — а ведь действительно! То, что он выкинул с Терской, тогда, на балу… Ведь до сих пор об этом говорят. Танго-О… и наряды… Соглашусь, что Эриадор легко даст всем фору в фантазии. Я попрошу его принять участие в подготовке праздников. Хорошая идея.
— Так может, пусть он всё и организует?
Мотедиус задумался.
— Я бы не стал это делать, — наконец произнёс он, спустя несколько секунд, — одно дело что-то придумать для двоих, другое дело — на несколько сотен человек. Справится ли он с этим? Боюсь, что у него может просто не хватить опыта. Не стоит рисковать. Пусть он лучше пофантазирует, а фантазии воплотит наш организатор.
— Аальст самолюбив, — сказала Элеона, — его может это не устроить.
— Я поговорю с ним, — пообещал ректор.
Ну и зачем мне это нужно? — спросил я себя, глядя на стоящего рядом ректора, — не, забавно конечно. Можно что-то придумать, эдакое… весёлое. Но у меня нынче другие планы. Да и без магии будет трудно что-нибудь сделать. Я ведь для всех — покалеченный. Ко мне теперь, после возлежания на «камне слёз» с вопросом о ней, даже не суются. Похоже, берегут моё душевное здоровье. Что ж, спасибо им за чуткость. И ещё спасибо, что камень мне магию «вывернул». Никто её во мне не чувствует. Забавно получилось! Самое время исчезнуть. Без всяких душераздирающих воплей в след — «радужный, радужный! Мы потеряли его! Где ты, радужный? Вернись!». Или — «Тёмный. Тёмный! Куда ты, редкость?» Всё! Хватит с меня учёбы! Отучился. Но ректор просит… Не последняя ведь фигура на здешней доске. Может, мне с него удастся получить что-нибудь… нужное? Я бы, например не отказался от денег. И документов.
— Простите, господин ректор, но буду с вами откровенен, — сказал я, обращаясь к ждущему моего ответа Мотедиусу, — в данный момент я испытываю определённые душевные трудности. Мне нужно что-то решать со своей дальнейшей жизнью. Я не могу сидеть вечно в четырёх стенах. Вы меня понимаете?
Мотедиус, соглашаясь, кивнул.
— Жаль, что так вышло, — сказал он, — но не буду повторяться. Вы сильный юноша. Уверен, что бесконечное выражение сожалений и соболезнований вам ненужно. У вас уже есть план? Чем вы займётесь?
— Да, — кивнул я, — план есть. Я всё же хочу встретиться с магистрами, изучающих порталы.
— Но… Ведь ваши способности утеряны! Допустим, вы найдёте решение. И что дальше?
— Дальше? Дальше я, с добытым знанием, вернусь к вам. В университет. Вы поможете мне открыть путь домой, а я, вам, оставлю в обмен знания. Вас это устроит?
— Но вы же даже не знаете, в какой стороне ваша родина… — с сильным сомнением глядя на меня, произнёс ректор.
— Это моя проблема. Решу.
— Ну, допустим. А как вы себе это представляете?
— Поиск? Пока только в общих чертах. Языками я владею. Посмотрю, что есть у магистров из гримуаров. Может, что не так перевели? Может, им ерунды какой-то не хватает, чтобы понять. Потом, свежий взгляд со стороны тоже может помочь.
— Что ж, если хотите, попробуйте. Но может, вам лучше остаться здесь? Действительно, древними языками вы владеете прекрасно. Будете работать в архиве, потом, со временем, станете преподавателем языков! Как вам такое предложение?
Дра-асти, приплыли! Сколько долбился — и вот! Нате вам!
— Но ведь мне отказали в допуске в архив?!
— Я бы так не сказал… Не отказали. Просто рассмотрение вашего вопроса несколько затянулось… Но обстоятельства с тех пор, как вы знаете, изменились.
Ага! Затянулось! Три раза — ага!
— То есть, я, завтра, могу начать работу в архиве?
— Ну… не так сразу. Нужно сделать вам представление и отослать его в совет.
Угу. Месяца три — минимум. И где я буду в это время болтаться? Тут? Ну, уж нет!
— Знаете, господин ректор, у меня к вам такое предложение. Давайте, вы сделаете это представление, а пока оно будет рассматриваться, я съезжу, как планировал, к магистрам. Вернусь — а там, глядишь, и по архиву решение примут. Хочется развеяться. Столько всего произошло за последние время! Стены давят. Дорога — лучшее лекарство в таких случаях. Вы меня понимаете?
— Да, — кивнул он, — вполне.
— Тогда, я попрошу вас, господин ректор, легализовать мою экспедицию. Рекомендательные письма. Уверен, что вы знаете этих магистров, а они вас. Думаю, что с вашим письмом у меня быстрее получится найти с ними общий язык.
— Угу, — мотнул головой ректор, — разумно. Это не сложно. Я вам их напишу. Но я могу рассчитывать на вашу помощь в подготовке праздников?
— Конечно, господин ректор! Для родного университета! Сделаю лучшее, на что способен! (Меньше двух недель осталось! Что можно сделать за такое время?)
— Замечательно! Значит, мы договорились?
— Договорились, господин Мотедиус!
— Хорошо.
— Господин Мотедиус, у меня ещё один вопрос. С нашей договорённостью, получается, что я еду не только по своим делам. Но в данный момент я… несколько стеснён в средствах. Не мог бы университет, хоть в какой-то мере, профинансировать экспедицию? Не хотелось бы бедствовать в дороге.
Да. С деньгами было грустно. Всё почти потрачено. А для заработка, пока магия моя отдыхала — вообще никаких вариантов не было. Плюс из университета ещё не выйти. Сейчас можно опять попробовать с камешками дельце провернуть… Однако, это моё странное ощущение магии… Как там призыв пройдёт? И как маскировка ляжет? А за стенами — обиженный орден. Одно дело ходить по улице членом гильдии магов, другое дело — шастать по подворотням, неизвестно кем. Тот же раз меня отследили? И в этот раз могут. А я вроде — способности потерял. Шуму будет, если правда выплывет наружу! Так что, всё это время, я сидел и «не дёргался», ожидая более благоприятного момента для зарабатывания денег. За мои моральные и физические страдания у орденцов, мне ничего не обломилось. Гильдия меня, как своего члена защитила, обязательства выполнила, и ничего мне оказалась не должна. Орден император приговорил к крупному штрафу себе в казну и штрафу поменьше — в казну нашей гильдии. И тут я «не при делах» оказался. Я попытался было намекнуть, что готов принять компенсацию. Мол, смотрите — какие страшные раны от кандалов! А меня послали к целителю — лечиться. Бесплатно. Спасибо вам, милые люди! (Глубокий, земной поклон.)
Кстати. Следы на руках и на ногах так и остались. По виду смотрящиеся как наколки широких круговых браслетов, сделанные тонкими, перевивающимися между собой серыми линиями. Целитель посмотрел, посмотрел, нос потёр и собрал консилиум. Тот тоже посмотрел, посмотрел, в затылке почесал, губы выпятил и, поспорив между собой, вынес заключение — «… неизвестное воздействие магии на кожу. Лечению не поддаётся». Лучше бы деньгами дали, шарлатаны! Так теперь и хожу, как каторжник! Говорят, что если смотреть «взором целителя» — то кожа как кожа. Ничего в ней необычного нет. А если смотреть просто глазами — тату! И… и… — никто не знает, в чём тут дело! Такие вот дела.
— Вы знаете, Эриадор, ответил мне ректор на моё предложение проспонсировать, — с деньгами сейчас просто какой-то ужас творится. Давайте, доживём до середины сентября. Может, к этому моменту что-то с ними проясниться. Вы же всё равно будете здесь, до этого времени? Ну, а если ничего не решиться, то я вам просто займу денег, а там, в следующем месяце деньги у университета уже должны будут быть. Рассчитаемся. Хорошо?
