шорох ткани и сердитое сопение.
Мда, — подвёл я итог осмотру, — как говорится — кто бы мог подумать? Что ж… Будем лечить… Благо, я теперь могу сам.
Убрав зеркала, я осторожно накинул на себя свою белую рубашку и, морщась, принялся застёгивать пуговицы. Внезапно эмоциональный фон за моей спиной сменился с возмущённого на агрессивный. Оборачиваюсь. На уровне глаз — остро отточенный карандаш. Сзади — взлохмаченная Стефания, уже успевшая влезть в свою зелёную хламиду. Карандаш она держит в вытянутой правой руке, словно шпагу.
— Эриадор Аальст! — её голос полон возмущения, — ты совершил недостойный поступок! Воспользовался моим дружеским отношением к тебе, чтобы сделать эту гнусность!
Пауза. Смотрю на острый кончик, чуть дрожащий в руке, потом перевожу взгляд на ту, которая тычет им в меня. Румяные щёки, припухшие приоткрытые губы, чуть открывающие белые блестящие зубки. Чёрные глаза широко распахнуты, ноздри гневно трепещут, волосы в беспорядке. Решила сразу расставить точки над
— Собираешься заколоть меня карандашом? Добить хочешь?
— Добить?
— Давай я тебе кое-что покажу, жертва гнусного поступка…
Я принялся вновь расстёгивать на себе так до конца и не застёгнутую рубаху.
— Что ты делаешь? Зачем… опять её снимаешь?
В голосе Стефи — лёгкая растерянность.
— А ты глянь, — ответил я, скидывая рубашку и поворачиваясь к Стефи спиной. Руки я поднял вверх, на манер цирковых атлетов, — ты не знаешь случаем это следы чьих ногтей, а?
Сзади — потрясённое молчание.
— Ты в лохмотья разодрала мне спину своими когтями, — сказал я, опуская руки и поворачиваясь, — а вот эти зубы, ты тоже не знаешь, чьи они? Вот, вот и вот.
Я поочерёдно прикладывал указательный палец к левому плечу, указывая на места укусов.
— И на правом тоже есть. Вот и вот. И на шее. Судя по всему, тебе было совсем не плохо, коль ты так по мне «прошлась». Раве это не говорит о твоём желании и согласии? Почему ты теперь обвиняешь меня? А что ты?
Стефи втянула голову в плечи и насуплено, из-под бровей разглядывала синяки на моём теле. Карандаш она, нехотя, но опустила.
— И вообще, — я сделал шаг к ней, — если ты бросаешься к парню на шею и целуешь его в губы… То чего ты ожидаешь в ответ?
Я сделал ещё шаг, ещё и ещё. По мере того, как я наступал, Стефи пятилась назад, пока не упёрлась спиною в стену.
— Сажи мне, тёмноглазка, — спросил я, уперев левую ладонь в стену, рядом с её головою, и близко — близко приблизив своё лицо к её лицу, — скажи! Мне очень интересно — чего ты ожидала?
Стефи молчала, смотря в пол и закусив нижнюю губу.
— Ой! — внезапно она вскинула голову и её глаза и губы оказались близко — близко с моими, — мне же… нужно…
Зрачки её стали расширяться, а в ментале я почувствовал страх.
— Пусти! — отпихнув меня, нависающего над ней, в сторону, она выбежала из комнаты.
— Бум! — хлопнула дверь.
Стремительный стук сбегающих по лестнице каблучков, хлопок внешней двери и тишина…
— Мда, — сказал я, послушав эту тишину с пяток секунд и оборачиваясь к лежащей на боку кровати со сломанными ножками и скинутой на пол постелью, — вот так встреча…
— Дзинь!
Запущенный мною что есть силы пустой пузырёк, разлетелся на множество осколков, разбившись о каменную стену дома.
Ну что я за дура! Ну, один раз, можно было в лавке появиться, но прибегать снова всполошённой курицей и опять лепетать о своей подруге? Старушка, конечно же, всё поняла! Она ведь не такая идиотка, как я! Иначе, зачем ей было мне предлагать — «замечательное средство с гарантированным сроком в один месяц»? Ууу… как стыдно… Больше ни за что сюда не приду! Позориться… Но что же мне теперь делать?
Я в растерянности стояла посреди улицы и не знала, куда мне пойти.
Вернуться в университет? Там Эри… Я представила его ироничную улыбку, взгляд и передёрнула плечами: Бр-рр! Не хочу его видеть! Как у нас с ним
Мысли метались в голове, словно люди на пожаре. Во рту стоял горький вкус только что выпитого зелья.
Пойду, запью чем-нибудь, — решила я, — в кондитерскую. Там можно взять кофе и у них всегда свежая сдоба. Посижу и успокоюсь…
Приняв решение, я пошла в нужном направлении, продолжая размышлять о случившимся.
Не хотела я его в губы целовать! Хотела в щёку! А он повернул в этот момент голову. Если бы я стояла на ногах… то я бы успела изменить направление. Просто… он качнулся… От того, что я прыгнула на него… Это он не удержался! Стоял бы крепче на ногах, я бы его поцеловала бы в щёку и всё… Он виноват, он! И потом: ну и что, что я его поцеловала в губы? Я ведь не имела в виду ничего такого! Это была случайность! Это не повод так поступать!
Тут я дошла до кондитерской, и мне пришлось прервать поток своих мыслей. Сделав заказ и сев, на удачно оказавшимся пустым моё любимое место у окна, я стала ждать, когда мне принесут. И, конечно же, вновь начала думать о случившимся. Но в этот раз, словно где-то открыли ворота, на меня нахлынули другие воспоминания: вот, кончики пальцев Эри скользят по шее вверх и зарываются на затылке в мои волосы… Молнии, пробегающие вниз по позвоночнику от прикосновений этих пальцев… Его внимательные глаза, смотрящие так, что почему-то подгибаются колени… Уверенные ладони, исследующие моё тело… И такое ощущение, что между ним и ними нет никакой мантии… Словно они скользят прямо по коже… А потом, я… Уууу! Неужели это делала я?
Кровь прилила к щекам, воротник прижал горло, а целительская мантия внезапно стала тесна в груди, не давая никак полностью вздохнуть.
Это было как… как огонь! Огонь, раздуваемый сильный ветром! Да! Жаркий и всё сжигающий на своём пути пожар, от которого нет спасения! Можно только сгореть в нём, моля, чтобы он не сжёг тебя до золы, оставил хоть капельку… хоть уголёк! С Днием было не так… С ним — я словно растворялась в золотом свете… задыхаясь от переполняющей меня нежности и любви…
Я задумалась, вспоминая и сравнивая, и тут мне в голову ударила мысль: Богиня, что я делаю!? Как я могу их сравнивать? Так, словно у меня теперь есть двое мужчин, и я собираюсь быть с каждым из них! Нет! Так нельзя! Я не такая!
— Прошу вас, госпожа, ваш заказ! — внезапно прозвучало рядом, заставив меня вздрогнуть.
Девушка — официантка переставляла заказанное мною с подноса на столик. Я кивнула, стараясь вздохнуть, и как-то унять бешено стучащее сердце.
Надеюсь, я не слишком красная? Чувствую — щёки горят. Как бы она не подумала чего…
Я низко наклонилась над чашкой, пряча своё лицо.
Как стыдно… Если бы она узнала, о чём я думаю, я бы точно — провалилась бы на месте…
Но как такое могло со мною случиться? — снова я вернулась мыслями к волновавшему меня вопросу, едва официантка ушла, — я же всегда была скромной. Старшая сестра даже говорила — чересчур. А теперь у меня — двое мужчин! Как же так? Нельзя любить сразу двоих! А что, разве я Эри… тоже люблю?
Я задумалась, пытаясь определить — люблю я его или нет? Постаралась припомнить все с ним наши разговоры. Как он на меня смотрел, что говорил… Что я при этом чувствовала?
