– Простите, но не я отдавал приказ об аресте, любезная сударыня!
– Это всё из-за тебя! – на бледной коже начинают выступать пятна гнева.
– А вот здесь Вы не правы. Полностью. Я не тянул Вас за язык. Не заставлял оскорблять графиню Агрио. Случившееся – целиком Ваша заслуга, и только Ваша.
Стараюсь говорить спокойно, ровно, не выделяя слова, а придавая одинаковое значение каждому из них.
– Мерзавец!… – тонкая ткань мнётся от яростных движений пальцев, вцепившихся в платье.
– Ответьте на мой вопрос, и я оставлю Вас наедине с Вашим горем, сударыня… Зачем Вы задели Равель? Она Вам не ровня, особенно по красоте, так почему Вы просто не прошли мимо?
– Какая разница?! – она чуть не плачет от злости.
– Мне любопытно.
– Возьмите Ваше любопытство и засуньте… – Роллена подробно описала, что и как я должен сделать, чтобы доставить себе удовольствие.
Восхищённо аплодирую:
– Браво, сударыня! Вас этому научил Шэрол? Сомневаюсь… Значит, кто-то из предыдущих гостей Вашей спальни?
– Да как Вы… – пунцовая краска залила щёки.
– Признаться, я так и думал. Девственность Вы потеряли задолго до знакомства с графом Галеари.
– Да! Довольны? Это всё, что Вы хотели знать?
– Нет, не всё. Вы оскорбили Равель, потому что хотели привлечь моё внимание, верно? Зачем?
– Зачем женщина привлекает внимание мужчины? – красавица облизнула верхнюю губу. – Вы прекрасно знаете, зачем.
– Вас сопровождал Шэрол, но его присутствие нисколько не помешало… – мозаика начала складываться. К сожалению. – Вы кидаетесь на любого встречного?
– А если и так? – вызов на грани истерики.
– И Шэрол это терпит? Только не говорите, что он не знает о Вашей… слабости! – подпускаю в голос участливости.
– Шэрол… – васильковые глаза набухли слезами.
– Должно быть, ему очень больно наблюдать за всем этим… – ещё один крохотный укол. Ну же, дорогуша! Реагируй!
– Не смейте о нём говорить!
– Почему же?
– Вы не стоите даже его мизинца! —
Вот как? Неужели, чувство взаимно? А почему бы и нет, собственно?… Продолжим.
– Очень может быть, – киваю. – Жаль, что такой великодушный молодой человек обречён расстаться с жизнью.
– Вы… Вы могли бы его спасти, да? Снять обвинение? – в голосе Роллены проскальзывает надежда.
– Возможно.
– Сделайте это! Прошу Вас! – она падает на колени. – Всё, что хотите, только сохраните ему жизнь!
– Всё, что хочу? – насмешливо приподнимаю бровь, и девушка трактует сей жест превратно.
– Всё, без исключения! Вам… нравится моё тело? Возьмите его!
– Щедрое предложение, – делаю вид, что задумываюсь. – Очень щедрое… Самое любопытное, что совсем недавно женщина, не менее прекрасная, чем Вы, также предложила себя в качестве платы за услугу, но…
– Но? – взгляд Роллены готов померкнуть или воссиять.
– Я отказался. И был прав, отвергая то, что предлагают ВЗАМЕН. Потому как… Настоящий Дар приносится не ЗА, а ДЛЯ… Не стоит торговать телом, сударыня. Даже во благо. Спасённый не поймёт такую жертву и не примет её.
По мертвенному перламутру щёк ручейками потекли слёзы. Я нагнулся и, закусив губу от боли в груди, поднял Роллену с колен.
– А вот плакать не нужно, милая… От рыданий глаза краснеют, а личико опухает, и красота меркнет… Обещайте, что не будете плакать!
– Мне нечему радоваться… – всхлипнула девушка.
– Но и грустить пока рано! Подумайте о чистоте своей души, раз уж тело Вам не удалось сохранить в первозданной невинности…
– Я… я не хотела… я не могла… он был сильнее… он всегда был старше и сильнее…
– Кто?
– Герис…
Занятно.
– Мне жаль, что заставил Вас вспомнить…
– То, что я никогда не забывала? Не жалейте, сударь! Он раскаялся… потом. И даже сделал так, чтобы Шэрол решил… – заплаканное лицо скривилось от старой боли.
– Не продолжайте, – я взял Роллену пальцами за подбородок. – Оставьте то, что прошло, спать глубоким сном в дальней комнате Вашей памяти и думайте о будущем.
– У меня нет будущего, – прошептала она. – Когда голова Шэрола отделится от плеч, я перестану быть… Спасибо Вам, сударь.
– За что? – я удивился. Очень сильно.
– Вы не дали мне совершить ещё одно падение. И не стали смеяться надо мной…
– Я никогда не смеюсь над тем, кто попал в беду.
– И это делает Вам честь… Простите, мне нужно уйти.
– Разумеется…
– Прощайте!
Роллена тихо покинула комнату, а я задумчиво царапнул ногтем полированную столешницу.
Была ли она искренна со мной? Фрэлл её знает… Хотя, эмоциональный фон казался очень даже правдоподобным. Здесь и сейчас. Вдох спустя всё изменится, и место несчастного ребёнка вновь займёт холодная и расчётливая придворная красавица. Да, так и будет. И она возненавидит меня. Возненавидит за то, что я смог на несколько минут приподнять маску с её души… Роллене не нравится то, что прячется в глубинах. Мне… в принципе, всё равно. Честно говоря, если бы всё это происходило год назад, я бы со спокойной совестью оставил события, как есть. Но сейчас… Наверное, во всём виновато волшебное слово «любовь». Прикоснувшись к этому странному чувству, нельзя сохранить в первозданной целостности тщательно взлелеянный цинизм. Не получается. Никак. Они любят друг друга? Очень похоже. И пусть в случае Шэрола любовь смешана с благодарностью за то, что «его сочли достойным внимания», а в случае Роллены – за то, что «её приняли со всеми недостатками»… Я не хочу рвать ниточку, которую они протянули между своими сердцами. Она и так до невозможности тонка…
Как же поступить?
Из коридора заглянул Ксо. Удостоверившись, что девица ушла, кузен тщательно прикрыл дверь и укоризненно цокнул языком:
– И что ты будешь делать ТЕПЕРЬ?
– Теперь? – рассеянно поднимаю взгляд.
– Когда утонул в чужих проблемах.
– Каких проблемах?
– Две исповеди за один день – не многовато ли? – забота выглядит почти искренней.
– В самый раз.
– Только не оправдывай их обоих!
– Не буду… Скажи, её слова правдивы?
