— Все спокойно?
— Как будто…
— Хорошо. Поторопись, Жако. Я танцевал сейчас с Ирен и просил ее подождать тебя; жаль будет, если тебе достанется какая?нибудь страшила.
— Ты настоящий друг, Шарбен!
Жако разбежался было, чтобы пригласить Ирен, которая в глубине зала отклоняла настойчивые просьбы других танцоров, когда вошла Бэбэ. Жако остановился и взглянул на нее. Тогда вечером в Замке Камамбер он плохо разглядел Девушку, так как было темно.
За эти несколько месяцев Бэбэ сильно изменилась. Она казалась тоньше, бледнее и выше, и прическа была другая: волосы гладко зачесаны за уши и заколоты на затылке. Девушка выглядела старше. Г лаза стали больше, темнее, в них появился какой?то влажный блеск. Держалась она очень прямо, даже напряженно, руки были заложены за спину. Заметила Жако, улыбнулась — жалкая улыбка, в которой чувствовались еле сдерживаемые слезы. Бэбэ подняла правую руку, согнула ее в локте и помахала в знак приветствия.
Жако в ответ кивнул головой.
Бэбэ опустила руку, словно обессилев.
Жако подошел к Ирен Мулине, обхватил ее рукой за талию и бешено завертел под звуки «Вальса следопыта».
— Тише, Жако, ты вскружишь мне голову…
Она тихо рассмеялась, но лицо Жако по — прежнему оставалось суровым. Ирен теснее прижалась к нему и прошептала:
— Знаешь, Жако, хорошо, что ты вовремя подоспел, а то мне пришлось бы танцевать с другим.
Опустив веки и покачивая головой, она прибавила кокетливо:
— Право, это было бы обидно.
Жако был все такой же молчаливый, словно деревянный.
Танцуя, они приблизились к двери. Тут Ирен Мулине заметила Бэбэ, одиноко стоявшую все в той же напряженной позе.
— Ладно, Жако, я поняла.
И она грустно сказала самой себе: «Ну, милочка, можешь переменить пластинку».
— Что ты поняла? — спросил Жако.
— Как что… Она пришла!
— Кто это?
— Не строй из себя дурачка… — И, отстранившись от него, Ирен прибавила: —Бэбэ.
— Бэбэ? Это старая история.
— Не выдумывай! Не выдумывай!
— Почему это «не выдумывай»?
— Не прикидывайся, будто не знаешь, что с папенькиным сынком все кончено.
— Что?
— Ну да, кончено. Совсем кончено! Теперь и у тебя имеются кое — какие шансы… Будто ты и не знал, хитрец? Особенно в ее теперешнем?то положении!
Ирен игриво засмеялась:
— Ладно, ладно, меня ведь не проведешь!
Тут раздался короткий, пронзительный свист Шарбена.
— Извините меня, я на минутку, — сказал Жако своей даме.
— Ну, конечно, беги, спеши, не теряй времени, стоит ли ждать, пока кончится вальс! — насмехалась девушка, неправильно истолковав его слова.
Парни из Гиблой слободы и Шанклозона теперь уже рассеянно прислушивались к музыке, а тот, кто должен был идти на помощь дежурным, подготовлял почву, шепча своей даме:
— Возможно, мне придется отлучиться ненадолго…
Виктор, оказывается, напился и стал приставать к Рыжему. Тот сначала не ответил, сдержался, но Виктор сказал какую?то гадость о Новостройке…
Жако и Мимиль с одной стороны, Шарбен и парашютист с другой схватили противников за руки. Сжали, как клещами, и, приподняв обоих парней, выставили за дверь. Пораженные быстротой и внезапностью нападения, Виктор и Рыжий подчинились, словно их сопровождали жандармы.
В пустынном дворе парней предоставили самим себе.
— Вы хотели драться? Ну что ж, пожалуйста.
Жако, Мимиль, Шарбен и парашютист присели на корточки у стены, наблюдая за противниками, которые стояли лицом к лицу, заложив руки за спину, и переругивались без особого энтузиазма. Мороз крепчал, и было темно, несмотря на свет фонаря, со скрипом раскачиваемого ветром.
Противники дрожали от холода, но ни один не решался напасть первым. Наконец Рыжий пожал плечами.
— Больно нужно! Не хочу я марать о него руки!
Он потер ладони, поднял воротник и вернулся в танцевальный зал.
Шарбен, парашютист, Мимиль и Жако прошли гуськом мимо Виктора, презрительно отвернувшись.
Жако, шедший последним, собирался уже войти в дом, когда Виктор окликнул его.
— Чего тебе?
Виктор с трудом держался на своих кривых ногах. Сжимая кулаки, он размахивал руками, рубашка была расстегнута, и конец галстука перекинут через плечо. С губ срывались бессвязные ругательства.
Жако не спеша смерил его взглядом с явным отвращением.
— Ступай?ка лучше домой, проспись, старина, а меня ждут в зале.
Он собирался уйти, но Виктор крикнул:
— Ну и убирайся, рогоносец!
Жако побледнел.
Виктор, хихикая, топтался на месте в световом круге от фонаря. Растопырив руки, он размахивал кулаками с мрачным воодушевлением, губы растянулись в широкой ухмылке, лицо побагровело. Вдруг он замер на месте, вытянул руку, словно для клятвы, и проговорил:
— Эй, рогоносец, ты хоть знаешь самое веселенькое? Она брюхата, твоя Бэбэ!
— Что ты сказал?
Виктор прыснул со смеху и долго не мог успокоиться.
— М — да… папенькин сынок сделал ей ребеночка и был таков… хи — хи!
И он все повторял, держась за бока:
— Брюхата! Брюхата! Брюхата, красотка Бэбэ!
Жако вскрикнул, точно от боли:
— Сволочь!
Опустив голову, он вошел в дом и с силой захлопнул за собой дверь.
Бал был в полном разгаре. Ребята старались изо всех сил. Драку пресекли в самом начале, в зале даже ничего не заметили. Клод с Жанной танцевали вальс по — венски, плавно кружась и сгибая колени так, что они почти касались. Платье Жанны развевалось, открывая небесно — голубую нижнюю юбку.
Иньяс монотонно наигрывал старинный вальс, который каждый знал с детства, и весь зал благоговейно подхватывал припев:
