— Вы сказали «не захотят огласки». Значит, бывали случаи, когда?..
Он не стал отрицать:
— Бывали. Потому что иногда у магов возникает желание свести счеты друг с другом, прикрываясь щитами из простых людей.
Уже интереснее и приятнее. А что, если попробовать сыграть именно на этом? Правда, понадобится выяснить, кто в Анклаве против кого настроен, а сейчас мне не попасть в Обитель прежним способом.
— Значит, надежда есть?
— У вас? Вряд ли. Ваш дядя слишком силен, если я хоть что-то понимаю в иерархии Анклава. Его не выдадут для разбирательства. А даже если и выдадут… Вы всерьез рассчитываете на вынесение и исполнение приговора?
Вздыхаю:
— Нет. Совсем не рассчитываю.
— Тогда зачем все это?
— Мне нужно время. И уверенность, что не будет новых покушений ни на меня, ни на моих близких. А если добиться судебного разбирательства, дядя чуток присмиреет. По крайней мере, затаится на пару месяцев, а то и больше.
— Присмиреет? — Опыт дознавателя выудил из моих слов самое главное. — Это была не первая попытка?
— Вторая.
— А чем закончилась предыдущая?
— Как видите, неудачей. Я же все еще жив, не так ли?
Тинори снова уселся на свое место и решительно потянулся за пером:
— Хорошо, попробуем что-нибудь сделать. Я со своей стороны обещаю все возможное. Но решающее слово за Анклавом.
Разумеется. И кажется, я знаю, из чьих уст оно должно прозвучать.
— Мальчик мой, ты ли это?
Те же ясные глаза, те же пушинки седых кудряшек, те же сухие ладошки на чашке подогретого вина: Таира, как и любой человек, задержавшийся на этом свете едва ли не вдвое дольше положенного, растратила тепло своего тела слишком давно, чтобы довольствоваться для согревания одним лишь солнцем.
— Да, любезная dyesi. И заранее прошу простить, что потревожил ваш покой.
— Ну какой покой, право слово! — Фарфоровые бока чашки лишаются цепких объятий. — Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.
Вот именно, что знаю. Но не чувствую. Еще в прошлую нашу встречу голос госпожи Смотрительницы хоть вскользь, и все же напоминал о заботливой бабушке, а теперь в нем явственно слышится неудовольствие. Словно я — нерадивый внук, не исполнивший порученного семейного дела или не оправдавший оказанного доверия. Ах да, к тому же, внук приемный, а не родной.
— Мне нужно ваше участие, любезная dyesi. Небольшое, но весьма важное.
— Так-так-так, и что же понадобилось наследнику рода Нивьери от старой и немощной женщины?
Старается шутить и лукавить, как в прежние времена, но когда от каждого слова веет настороженным напряжением, беседа из приятного времяпровождения превращается в обмен ударами.
— Старой, быть может, но отнюдь не немощной, потому что госпожа Смотрительница Регистровой службы будет посильнее многих женщин в пределах Саэнны, да и далеко за пределами!
Льщу грубо, неприкрыто и бесстрастно. Судя по тону Таиры, искренность и прочие прежние чувства бесследно исчезли из наших отношений, стало быть, нет больше никакого смысла щадить. Ни ее, ни себя.
— О женской ли силе идет речь? Ой, сомневаюсь!
— О силе Смотрительницы. Или вы таковой не обладаете?
Старушка сжала губы, и рот, без того не слишком широкий, стал похож на куриную гузку:
— Тебе нужна помощь?
— Да.
— Моя?
— Да.
— В чем?
— В том, что не составит для вас особого труда, надеюсь.
Морщинистые веки подозрительно дрогнули:
— Мне не нравится твое настроение, Маллет.
— Вы знаете, мне тоже… Но ничего не могу с ним поделать.
— Так зачем ты пришел?
— Мне нужна помощь.
— Это я уже поняла. Говори яснее!
— Мне нужно встретиться с главой Надзорной службы.
Таира опустила подбородок и посмотрела на меня исподлобья:
— Цель?
— Не могу сказать.
Она помолчала, не отрывая немигающего взгляда от моего лица, потом, видимо, приняв какое-то решение, сурово качнула головой:
— Тогда не жди никакой помощи.
Разительная перемена, ничего не скажешь! Еще неделю назад, приди я в кабинет Смотрительницы, меня ожидало бы несколько приятных минут в обществе милой старушки и, может быть, даже вынутый из- под полы форменной мантии заказ на расплетание отслуживших свою службу заклинаний. Что же изменилось? Ведь Маллет Нивьери остался тем же самым человеком. Впрочем, за одним исключением. Без приписки в Регистре: «Милостиво допущен Анклавом до совершения магических действий в пределах Саэнны».
Горсточка слов, тщательно либо торопливо выведенных на странице увесистого тома. Награда? Приговор? Не знаю и гадать не хочу. Потому что только теперь стал свободен по-настоящему.
— Обещаю более никогда не тревожить вас, любезная dyesi. Все, что мне нужно, это переговорить с главой Совета. Совсем недолго.
— Но о вещах, настолько важных, что ты не можешь ни рассказать, ни намекнуть?
— Для меня они очень важны, это правда, а для вас ничего не будут значить. Но вам лучше их не знать.
— Почему?
— Потому что я не желаю, чтобы вам был причинен вред.
Таира усмехнулась:
— Вот как? И тем не менее, ты просишь меня пойти на нарушение правил, которое может стоить мне должности?
— Разве такой уж страшный проступок — устроить встречу двух людей?
— Если учесть, что один из них возглавляет службу, внушающую ужас всему Анклаву, а второй потерял право находиться в Регистре…
— Трудность только в этом? В том, что мое имя вычеркнуто?
Смотрительница опустила взгляд, снова сомкнула ладони вокруг чашки, вдохнула поднимающийся над вином терпкий пар.
— Ты хочешь услышать правду?
Хороший вопрос. И тон, которым он задан, предупреждает: если согласишься, пожалеешь. Но я уже столько раз и о стольких вещах жалел… Переживу. А может быть, стану сильнее, как клинок, с наковальни попадающий в ледяную воду.
— Пожалуй.
