— Я бы с удовольствием запер тебя! — проворчал Нил.
— Видишь, мне нетрудно было догадаться…
— И в течение недели я бы день и ночь занимался с тобой любовью, чтоб хотя бы таким способом понять тебя. Да и себя тоже.
— О, вполне верю, что ты способен на такое! Но если ты думаешь, что…
— Не волнуйся, ничего такого не будет. Во-первых, это не мой дом, а во-вторых, я не уверен, что за неделю мне действительно удастся что-нибудь понять.
Неожиданно Нил наклонился, обнял Грейс за плечи и поцеловал со странной смесью гнева и страсти.
В глубине души она понимала, что должна воспротивиться. Но как это сделать, если в ее сердце бушуют те же эмоции — гнев и страсть?
Со столь же безрассудным жаром она ответила на поцелуй, так повернувшись в объятиях Нила, чтобы плотно прижаться к нему всем телом.
Когда он прикоснулся языком к зубам Грейс, она впустила его в рот. И в тот же миг почувствовала на своих бедрах руку Нила, которой тот еще плотнее притягивал ее к себе. Он был сильно возбужден. А она, почти теряя сознание от невыносимого желания, видя перед собой лишь золотистый туман, потерлась о бедра Нила с чувственностью, которая слишком долго находилась в состоянии дремы.
Но Нил уже отпустил ее — так же внезапно, как обнял. Грейс даже покачнулась от неожиданности. Ее голубые глаза словно затянуло дымкой, губы слегка припухли после поцелуя.
— Ты прав, — хрипло выдавила она. — Недели было бы недостаточно.
У Нила вырвался стон досады и ярости. Схватив Грейс за руку, он потащил ее через высокие кусты лилий к каменной стене здания. Воздух здесь был насыщен густым ароматом, который источали крупные белые и лиловые цветки.
— А сейчас, — мрачно произнес Нил, — ты расскажешь мне все.
Грейс подумала, что минуту назад он заставил ее испытать такое же сильное желание, как двенадцать лет назад. Но и сам не остался безучастным. Что ж, в эту игру можно играть вдвоем.
— Ничего я не собираюсь рассказывать! — выпалила она. — Хотя тебе все-таки придется меня послушать. Речь пойдет о Дженнифер. Берни признавался мне, что помнит ее. Цвет глаз, шелковистость волос, аромат духов… У него
— Послушай, я привел тебя сюда вовсе не для того, чтобы говорить о Дженнифер. Почему ты солгала мне двенадцать лет назад?
— Какую именно ложь ты имеешь в виду? — спросила Грейс, намеренно провоцируя его.
— Ты соврала относительно своего имени, возраста, сексуального опыта. Своего родства с Берни — моим лучшим другом.
— Если бы ты узнал, что мне всего семнадцать, ты бы даже близко ко мне не подошел. То же относится и к моей девственности.
— Но зачем я тебе понадобился?
Грейс усмехнулась.
— Зачем? К примеру, Триша старше меня и по уши влюблена в Берни, но даже она считает, что ты «душка». Почему же я, в свои семнадцать, должна была думать по-иному? — Она пожала плечами. — Ты красив, и бьюсь об заклад, что я не первая, кто говорит тебе об этом.
— Давай обойдемся без лести, — невозмутимо произнес Нил. — Ты знала о моих отношениях с Берни, но все-таки поехала со мной в гостиницу. Причем, прекрасно зная, что должно произойти. Зачем тебе это понадобилось? Чтобы потом выставить мне счет?
— Нет! — воскликнула Грейс, задетая за живое.
— Нет? Допустим. А как, по-твоему, среагировал бы Берни, если бы узнал о той ночи? О том, что я переспал с его семнадцатилетней сестрой?
Повышенный тон Нила возмутил Грейс еще больше.
— А почему бы тебе не влезть на ближайшую башню этого замка и не закричать оттуда на всю округу? Я скучала по дому, а ты был близким приятелем моего обожаемого брата. Согласна, я плохо обдумала свой поступок, но и ты сделал все возможное, чтобы соблазнить меня. Или успел забыть?
— Ты использовала меня, — безапелляционно заявил Нил.
Грейс не собиралась признаваться, что он был первым — и единственным — мужчиной, пробудившим в ней страсть. Это ее секрет, которым она ни с кем не станет делиться.
— Но и ты не был влюблен в меня, — холодно произнесла она. — Так что мы оба использовали друг друга.
— И скольких парней ты обольстила после этого? Если я был первым, то наверняка не последним.
— Меня же не интересуют твои сексуальные похождения, — соврала Грейс, — так почему ты спрашиваешь о моих?
— Потому что не люблю, когда меня обманывают. Противно чувствовать себя дураком.
— Да мне было всего семнадцать лет! — воскликнула Грейс. — Признаю, я совершила ошибку. И что?
— Мы могли бы прямо сейчас отправиться в постель, — произнес Нил, буравя ее взглядом. — Этот поцелуй показал, что химия наших организмов все еще действует. До вылета твоего самолета еще много времени, а преимущество построенного Тедом замка заключается в том, что мы легко можем затеряться в какой-нибудь из комнат. Что скажешь, золотце?
Грейс попятилась, мельком подумав о том, что отныне возненавидит аромат лилий.
— Люди не занимаются любовью только потому, что до отъезда у них остается свободное время.
— А я и не говорил, что мы займемся любовью, — насмешливо заметил Нил. — Существует одно неприличное словцо, которое точно соответствует тому, чем мы могли бы заняться в постели.
— Ты ненавидишь меня, верно? — прошептала она.
Нил повел бровью.
— Детка, ты преувеличиваешь собственную значимость.
Сквозь пелену охватившего ее ощущения мучительной безысходности пробились чьи-то голоса и смех. Обернувшись, Грейс увидела все семейство, идущее от бассейна к дому. Берни заметил ее и что-то крикнул, она не смогла разобрать, что именно. Но у нее сразу стало легче на душе.
— Я не легла бы с тобой в постель, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле, — горячо прошептала она. — И я приложу все усилия, чтобы мы больше никогда не встретились.
Прекрасно понимая, что Нил не сможет нагрубить ей в присутствии всей семьи, Грейс зашагала от него прочь, старательно моргая, чтобы прогнать подступающие к глазам слезы.
В эту минуту она действительно верила, что ей удастся никогда больше не встречаться с Нилом Хелнером.
…Изнывая от июньской жары, Нил шел по разогревшемуся под солнцем тротуару. Улица была одна из тех, с которых ему удалось убраться в возрасте двенадцати лет. С тех пор он старался сюда не заходить, не желая пробуждать неприятные воспоминания. Только в последние год-два Нил заглядывал на одну из этих улиц.
Сегодня ему предстояла встреча с директором недавно открывшегося женского приюта. Нил финансировал строительство.
Промокнув лоб носовым платком, он открыл дверь неприметного кирпичного здания, втиснутого между пивным баром и бильярдной, и начал подниматься по лестнице. Лифта здесь не было, равно как и какой- либо иной роскоши. Имелось лишь самое необходимое, но здешние обитательницы все равно были очень довольны.
Нил достиг второго этажа, когда отворилась свежевыкрашенная дверь. Изнутри помещения донесся женский голос:
— Спасибо, Лиз. Через неделю увидимся. И я непременно принесу вам шампунь.
Нил замер словно приклеившись к полу. Этот голос он узнал бы где угодно. Но здесь? Не может быть.
Затем та, кому голос принадлежал, вышла из двери, аккуратно прикрыв ее за собой. Женщина с кудрявыми светлыми волосами. Одета она была в синие джинсы и блузку.
