мельчайшей единицы упорядоченного организма растительного или животного мира. Ну и человека, само собой. В каждой клетке есть закодированная информация, которая передается от поколения к поколению. Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю, когда набрасываю такой план устройства клетки, — Барски вопросительно взглянул на Норму.
— Да, — кивнула она, и вдруг дыхание ее участилось. — Вы говорите о совершенно определенной химической субстанции, которую можно обнаружить в каждой клетке и о которой так много говорят в последние годы, потому что она является носителем наследственных свойств. Сокращенно эта субстанция называется ДНК, не так ли?
— Верно, — подтвердил Барски. — ДНК — это великая тайна жизни. Расшифровывается это сокращение так: дезоксирибонуклеиновая кислота. Без нее ни одно живое существо: ни микроб, ни вирус, ни травинка, ни животное, ни человек — существовать не может. ДНК — материальная основа, химический носитель той информации, которая передается от поколения к поколению в форме наследственных единств, генов.
— Вы хотите сказать, что ваша работа имеет отношение к
— Да, — сказал Барски. — Мы ищем гены совершенно определенного типа с совершенно определенными качествами.
— Чтобы с помощью этих совершенно определенных генов производить совершенно определенные манипуляции?
— Да, чтобы заново комбинировать наследственность, чтобы
— Перестроить человеческий организм? Вы что, занимаетесь
Барски пожал плечами:
— Ну, если вам угодно: да, мы занимаемся генной манипуляцией.
Норма и Вестен обменялись долгим многозначительным взглядом. На некоторое время на лоджии воцарилась полная тишина.
14
— История генетики, науки о наследственности, насчитывает немногим более ста лет, — объяснял Барски. — Хотя научные исследования иногда замирали на годы, если не на десятилетия. О них словно забывали. В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году австрийский монах-августинец Грегор Мендель опубликовал работы о своих опытах с некоторыми сортами красно- и белоцветущей фасоли и гороха. Он скрещивал эти сорта и обнаружил при этом удивительные закономерности в наследовании красного и белого цвета, однако значение выведенных Менделем правил оценили много позже. Хотя процесс наследования, его законы в данном случае были только описаны, а причины этой связи объяснены не были. Новый импульс для исследований возник примерно в тысяча девятьсот сороковом году, когда выяснилось, что клетки передают через ДНК биологическую информацию. И тогда люди поняли: жизнь — это информация, а всякая информация, которая наследуется, передается от клетки к клетке через молекулы, именуемые дезоксирибонуклеиновой кислотой. «Нуклеиновой» потому, что эта молекула находится почти исключительно в ядре — по латыни
— Чем же он на вас повлиял? — спросила Норма.
— Меня поражают и его жизнь, и его судьба. И его книги, которые он посвятил отнюдь не только ДНК и науке вообще… Видите ли, Чаргафф первый критик естественных наук — изнутри. Именно сейчас я постоянно обращаюсь к его книгам, меня волнуют эти предостережения.
— Какие предостережения? — снова спросила Норма.
— Я к этому скоро вернусь, — сказал Барски. — В пятьдесят втором году американский биохимик Джеймс Уотсон и англичанин Френсис Крик создали в Кембридже пространственную модель структуры ДНК. И тут окончательно стало ясно, каким образом ДНК, носитель наследственных качеств, передает информацию от клетки к клетке. За свое открытие Уотсон и Крик получили в шестьдесят втором году Нобелевскую премию. Структура ДНК напоминает двойную спираль. — Достав из кармана сложенный конверт, он начал быстро рисовать на нем схему. — Вот как примерно это выглядит: две связанные молекулы ДНК словно обвиваются одна вокруг другой. Это как в застежке-«молнии». При передаче генной информации «молния» как бы раскрывается, и к каждому зубчику прибавляется еще один, уже готовый.
— Красиво это у вас получается, — сказал Вестен.
Барски улыбнулся:
— Вы находите? Почти все того же мнения. Сальвадор Дали даже написал картину с «двойным геликсом». Геликс — слово греческое, и означает «улиткообразное обвитие». Да, и фрагменты с его картины появились на галстуках, на упаковочной бумаге, на коврах. Спустя много времени ДНК обрела настоящую популярность. Если бы развернуть ДНК одной-единственной клетки вашего тела, фрау Десмонд, оказалось бы, что это сверхтонкая нить длиной около полутора метров. А общая длина молекул ДНК всех клеток вашего тела была бы не меньше расстояния от Земли до Луны.
Норма осторожно перебила его:
— Да, понятно; и когда выяснилось, какова структура ДНК, людям пришла в голову идея изменить ее, манипулировать ею — я пока что имею в виду исключительно «доброкачественную» сторону поиска.
— Совершенно справедливо, — кивнул Барски. — С этого началось. И пошло, и поехало! Да еще как! Ученые просто впали в горячку, ибо перед ними словно открылись исключительно благодатные возможности применения генной технологии: неизлечимые прежде болезни оказались вдруг излечимыми. Неприступный прежде рак потерял с точки зрения науки свою загадочность. Воображению рисовался уже широкий спектр самых разных психических и органических заболеваний, которые можно победить, направленно вживляя в клетки генетический строительный материал. Ранний диагноз с помощью генной техники позволял распознать наследственное заболевание, чтобы, к примеру, своевременно прервать беременность. Сложные биотехнические процессы производства могли и могут понизить потребление промышленностью электроэнергии, уменьшить расходы сырья и сохранить окружающую среду. Благодаря генной инженерии микробы окажутся способными превращать заброшенные шахты и рудники в источники важного сырья для промышленности.
— Структуру растений тоже можно перестроить в генетическом отношении, — добавила Норма. — Вывести лучшие сорта. Фрукты и овощи больших размеров. Их рост не будет зависеть от засухи или дождей. Животные стали бы здоровее — а значит, улучшилось бы качество продуктов, хотя бы мясо… — она вдруг умолкла.
— Что с тобой, Норма? — спросил Вестен.
— Прекрасно, как все это прекрасно, — сказала она удрученно. — Но тут же кроется неизвестная нам пока опасность. Обратная сторона медали. Она всегда есть, когда речь заходит о прекрасном.
— Бог свидетель, вы зрите в корень! — сказал Барски. — Удивительная вы женщина!
— Это не я, это моя профессия, — ответила Норма. — Со временем журналист просто не может оценивать события иначе.
— Вы спросили меня, что такого особенного я нашел в Чаргаффе?
— Да, и вы упомянули о его предостережениях.
Барски кивнул.
— После открытия Уотсона и Крика молекулярные биологи задались целью занять в системе естественных наук то положение, которое в первой половине века занимала атомная и ядерная физика. Чаргафф был потрясен. Он ужаснулся при мысли о грядущих катаклизмах. В своей книге «Огонь Гераклита»