тысяч полностью безработных. Перспективы же создания новых рабочих мест весьма туманны.
Гуаякиль - главный промышленный центр страны. Важное значение здесь имеют цементная, текстильная, пищевая промышленность, а также строительство. Среди промышленной продукции, отправляемой в разные районы страны, - ткани и обувь, мебель и цемент, красители и изделия из резины, сигареты и косметика, фармацевтические и продовольственные товары. В Гуаякиле сосредоточено 60% национальной промышленности. Однако гуаякильские предприятия не в состоянии поглотить всю ту рабочую силу, которая стекается в город со всех концов страны, и выходцы из деревни пополняют ряды городского люмпен-пролетариата.
Немало в Гуаякиле и кустарных мастерских. Я заходил в некоторые из них, любовался искусными творениями рук местных умельцев - скорняков и резчиков, гончаров и ювелиров, ткачих и вышивальщиц. Поражали убогая обстановка мастерских и примитивные орудия труда, какими работали мастера. Однако сильнее, чем обстановка, врезались в память их натруженные руки и неподвижные лица, на которых лежала печать апатии. 'Нет сбыта - нет работы, а значит, нарушена суть жизни', - философски выразил глубину переживаемых трудностей скорняк в мастерской, где были выставлены на продажу седла из тисненой кожи, удивлявшие тонким художественным вкусом.
Безработица тянет за собой длинную цепь других социальных проблем: 52% населения Гуаякиля практически находятся вне пределов того, что именуется 'минимальным уровнем жизни'. Отсюда - быстрый рост преступности, проституции, наркомании. Муниципалитет пытается вести борьбу с этими социальными язвами. Но силы явно неравны, и властям приходится прибегать порой к крайним мерам. Так, в декабре 1981 года, 'учитывая, что Гуаякиль является экономической столицей Эквадора', Национальный совет безопасности принял решение о его... милитаризации: целью такой необычной меры, как указывалось в официальном сообщении, было 'положить конец росту господствующей в городе преступности'.
Да, социальные контрасты в Гуаякиле более выпуклы, чем в столице и других крупных городах. Именно они накладывают глубокие морщины на чело Гуаякиля. Это беспокоит не только официальные власти. Левые политические партии, профсоюзы, массовые демократические организации, все прогрессивные силы добиваются осуществления широких программ социально-экономического развития и решения таким путем, прежде всего проблемы занятости. Мои собеседники не раз подчеркивали, что 'косметическими' мерами тут не обойтись - нужны радикальные решения.
- Атмосфера социальной агрессивности, в которой живет Гуаякиль, является результатом обострения социальных противоречий и усиления классовой борьбы, - сказал в беседе со мной Генеральный секретарь ЦК Компартии Эквадора Рене Може Москера. - В свою очередь нерешенность социальных проблем отражает слаборазвитость национальной экономики, ее зависимый характер.
Поучительные эпизоды истории
Если свернуть с Малекона и пройти небольшим пассажем, в котором местные художники часто выставляют свои картины, то окажешься 'внутри' монументального здания, выстроенного в классическом стиле. Это 'Гобернасьон' - Дворец правительства провинции Гуаяс. Помимо больших аркад и пассажей оно славится еще тем, что в его стенах хранится одна из интереснейших археологических реликвий, относящаяся к древним индейским культурам доколумбовых времен - вырезанный из дерева тотем, именуемый 'деревом ведьмы'. Рядом с Дворцом правительства - другое монументальное и тоже с классическими чертами 'лица' здание - в нем размещается городской муниципалитет. А между ними в небольшом зеленом скверике установлен памятник главному герою освободительной борьбы эквадорского народа - маршалу Антонио Хосе де Сукре. Это он выиграл решающее сражение при Пичинче, это его имя носит основная денежная единица Эквадора.
Отсюда, от политического центра Гуаякиля, берет свое начало его главная артерия, протянувшаяся через всю деловую часть города, - авенида 9 октября. Она названа так в честь того октябрьского дня 1820 года, когда Гуаякиль был освобожден от испанцев.
Авенида 9 октября, проложенная перпендикулярно Малекону, рассекает город надвое с запада на восток. На ней расположены деловые конторы фирм и представительства авиакомпаний, отели и кинотеатры, магазины, кафе, рестораны. А в соседних, более тихих улочках обосновались банки, правительственные и частные учреждения. Авенида заканчивается просторной квадратной площадью с колонной Свободы в центре.
В деловой столице Эквадора немало других широких проспектов, парковых аллей, бульваров. На уютных площадях, утопающих в зелени, красуются жемчужины гуаякильской архитектуры - католические церкви. Главная жемчужина - белокаменный кафедральный собор в готическом стиле. Перед собором в сквере, в окружении пальм и вековых деревьев-гигантов - конная статуя Боливара. В Гуаякиле вообще много памятников политическим деятелям, причем не забывают и тех, кто ныне мало известен, но в свое время отличался прогрессивными взглядами или прославился выступлениями против абсолютизма, как, скажем, просветитель Педро Карбо или писатель Хуан Монтальво.
Особо чтут гуаякильцы память Элоя Альфаро - героя гражданской войны, начавшейся после народного восстания, вспыхнувшего в Гуаякиле в 1895 году, и положившей конец длительной вооруженной междоусобице либералов и консерваторов. Монумент в честь лидера либералов Э. Альфаро, созданный известным гуаякильским художником и скульптором Альфредо Паласио, прост и величествен: на гребне гигантской волны во весь рост со шпагой в руке стоит Элой Альфаро, за ним - восставшие эквадорцы всех рас и сословий; и Альфаро, и те, кого он ведет за собой, устремлены вперед, в будущее.
Сам Альфредо Паласио, с которым я встречался неоднократно, так сказал в одной из бесед:
- Я старался выразить главное, на мой взгляд, в Альфаро- его веру в светлое будущее Эквадора и эквадорцев, его самоотверженную борьбу за патриотические идеалы, его устремленность в будущее.
По общему признанию, художнику удалось воплотить свой замысел в жизнь.
Политические взгляды Э. Альфаро действительно были устремлены в будущее. Его внутренняя политика была направлена на то, чтобы устранить пережитки феодализма и расчистить дорогу развитию капитализма, а во внешней политике его правительство защищало национальный суверенитет, противодействовало экспансии англо-американского капитала. В годы президентства Э. Альфаро (1897-1901 и 1906-1911) в Эквадоре происходило становление и упрочение буржуазной демократии, в частности церковь была отделена от государства (что в католической стране имело крайне важное значение) и принята конституция, закрепившая основные буржуазно-демократические свободы.
Альфаристская революция была не просто мятежом Косты против Сьерры - это было восстание новой, капиталистической идеологии против клерикального феодализма Сьерры. В результате альфаристской революции 1895 года политическая власть перешла в руки господствующих классов Косты. В сущности повторилось то же, что произошло в начале XIX века, во время войны за независимость: политическая власть оказалась в руках не восставшего народа, а новой олигархии, воспользовавшейся плодами народного восстания и гражданской войны.
После этого для буржуазии Косты не составило труда осуществить свой главный замысел: достичь соглашения со своим 'извечным противником' - олигархией Сьерры. Так сложился общий фронт эквадорской олигархии против подлинного борца за социально-экономический прогресс страны - эквадорского народа.
А затем пришел 'великий кризис' - разрушительный, всепоглощающий. Безработица выбросила на улицу тысячи промышленных и сельскохозяйственных тружеников. Новый, притом обширный, социальный слой - люмпен-пролетариат стал угрозой для хрупкого социального равновесия. Вновь перед господствующими классами встали вопросы: куда идти, что делать дальше? И тут параллельно с экономическим процессом, который выразился в выдвижении на авансцену новой экспортной культуры - банана, в политической жизни произошел феномен, под влиянием которого страна потом жила почти полвека: появившийся (а может быть, созданный буржуазией?) 'мессия' Веласко Ибарра принялся заигрывать с самым обездоленным слоем общества - городским люмпен-пролетариатом.
Когда разговор заходил на эту тему, собеседники чаще всего высказывали мнение, что Веласко Ибарра раньше других буржуазных политиканов увидел в городском люмпене меньшее, по сравнению с
