— К полудню будем, — буркнул возница. Несмотря на маленькие размеры, звук из него шел, как из огромной пустой бочки, формируясь где-то на самом ее дне.
— Меня Лика зовут.
— Угу, — возница как на зло попался неразговорчивым, а я все стеснялась озвучивать свои нелепые догадки вслух.
Больше мы не разговаривали, пока лошади не остановились, и мой попутчик не отошел в кусты. Когда он возвращался, я успела рассмотреть его. Обрезанная борода и морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами. Приземистый, одетый в старую простую рубаху и вылинявшие болотные штаны, он ловко передвигался, таская за собой небольшой сверток. И, хотя было довольно тепло, кутался в потрепанную куртку.
Как только он запрыгнул на телегу, я сунула ему деньги.
— Надо? За проезд?
— Зачем мне твои картинки? — он отстранил мою руку, — Я этого не люблю.
— Вы меня извините, но мне многие вещи тут… — я старательно подбирала слова, — кажутся очень странными. И очень непонятными, как будто я куда-то не туда попала…
— И куда ж ты по-твоему попала?
— Сама не знаю, но это, — я потрясла рукой с бумажками, — это наши деньги. И от них у нас мало кто отказывается.
— Ну, были бы деньги, не отказался бы, а так… — возница презрительно щелкнул кнутом по дряблым спинам лошадок.
— У вас другие деньги? — я пыталась выяснить то, о чем начала догадываться еще во сне.
— Точно другие. Это вы что, картинками торгуетесь? — возница посмотрел на меня и рассмеялся, — ну, положим я себе новый тесак хочу купить, мне сколько картинок нарисовать таких надо? А? Э, ты чего?
Я смотрела куда-то сквозь него.
— Что это за страна?
— Да наша сторона, Погосинская. Ты прям совсем к нам издалека штоль? И деньги не знаешь, и сторону.
— Какой сейчас год? — я с ужасом ожидала ответ.
— ???
— Ну, знаете, времена года, полный цикл: когда проходят осень, зима, весна…
— Я знаю, что такое год, но мы их не считаем, зачем это? — возница остановил лошадей и мрачно повернулся ко мне всем телом.
— Ствар меня зовут. Ты меня лучше на ты кликай. Не принято у нас так как ты говорить. Знатностей нет никаких. Вот тыкнешь комусь незнамому, и сразу он тебе родней что-ли, сразу как знакомец. — Прогудел он, — А у тебя, видимо, дела совсем плохи, неспроста Староста тебя из деревни выпихнуть побыстрей хотел, он таких не любит и боится. Даже телегу раньше отправил. Почти что порожняком иду. Кому ж такое надо?
— Каких таких не любят? — тихо спросила я.
— Ненормальных, странных, чужаков.
— Я — нормальная. — а про себя добавила «наверное».
— Ты откуда сама то?
— Я из Н…
— Н… — он задумался, — нет вроде таких поблизости, я в былые годы все тут прошел. А как ты тут оказалась?
— Сама не знаю, сознание потеряла у себя дома, очнулась — я в лесу лежу вся мокрая. — первый раз рассказала я ему свою историю, — Так вот и оказалась. Несколько дней из леса выбиралась. Потом деревню вашу увидела. А тут все не родное…
— Мда-а, — возница промычал себе под нос и задумался.
— А название Россия тебе что — нибудь говорит?
Ствар покачал головой.
— Англия, Америка, Австралия? — голос звучал все тише и тише.
Тот же жест.
В отчаянии я заломила руки. Что же происходит?
— Я одета не по-вашему, видел где-нибудь такую одежду?
— Не видел, и вещей таких не видел. — он кивнул на мою сумку, — В деревне про тебя еще долго судачить будут, меня расспрашивать. А в Погосе тебе чего надо, раз не знаешь куда идти?
— Не знаю, а куда же еще, не на дороге же сидеть? Я думала до города доберусь, домой попаду, — я чувствовала страшную тяжесть в голове и горечь. — Видимо не попаду.
— Ты не плачь только, тут слезами уже не поможешь. — предостерег меня Ствар, в его голосе прозвучало понимание, — в Погос тебе все равно надо, там людей заезжих много, поспрашиваешь, может, кто твой город и знает.
— Не знает, тут никто моих городов не знает, — я приняла то, что есть. Недавно еще я очень хотела жить. И сейчас хочу, ничего не поменялось. Только условия. И знания. Я вдруг вспомнила отчетливо свой сон.
— Я знаю куда идти, мне в Тарвин надо. Есть такой город?
— Есть, далековато правда, доберешься дней через 20.
— 20 дней?!
— Ну, может поменьше, смотря как идти будете, караван тебе надо хороший, большой, при тебе даже оружия нет, — Ствар похлопал сверток, лежащий рядом.
Лошади тронулись, и мы долгое время ехали молча.
Господи, куда же меня могло занести? Провал во времени? Я в прошлое попала? Что же я тут буду делать? Средневековье какое-то… как же я хочу домой, помыться, на родной диван, закутаться в одеяло, включить хороший фильм, выпить горячего чая и ни о чем не думать… Только не паниковать! Все могло быть гораздо хуже. Я же не в лесу без еды и воды, тут есть люди, которые хоть меня и боятся, но помогают, значит, надо не выделяться и следовать здешним правилам.
Но нос предательски захлюпал и, широко раскрыв рот, я как в детстве, отчаянно заревела.
Лошади встали, недоуменно на меня уставившись. Даже Ствар опешил от моей какофонии. Он неловко ко мне обернулся и похлопал по коленке.
— Не надо реветь. Я с плачущими не знаю как себя вести. Успокоить не успокою, а сам расстроюсь. — его искренность сразила. Я захлюпала поспокойнее. — Ты конкретно скажи от чего ревешь?
Я честно постаралась сосредоточиться на вопросе.
— От страха и от незнания.
— Ты ж не думаешь, что к тебе от слез знание придет?
— Тебе легко говорить, ты-то у себя дома.
Он затих. А моя истерика, так удачно прерванная, все же сошла на нет. Размазывая по засоленному лицу воду и продолжая всхлипывать, я продолжила допрос.
— У вас язычество или христианство?
Опять непонимающий взгляд. Прошлое? Что еще там было такого, чтобы определить в каком я именно году? Может, мне и в город лучше пока не соваться. Попаду под инквизицию. Сожгут на костре как ведьму… Ведьму…
— Рыцари у вас есть?
— Кто?
— Понятно, — значит даже не рыцари. Кто же там до них был? Тут мои знания истории зашли в тупик. Рыцари же вроде всегда почти были?
— Викинги?
— Чего?
— Рим? Вассалы? Король Артур? Хотя тут опять рыцари…
Ствар покачал головой.
