— Сколько ты хочешь? — спросил Ильин обреченно.
— Мне нужна половина, — глаза вымогателя возбужденно вспыхнули.
Когда вопрос «кошелек или жизнь?» становится ребром на горло жертвы надо выбирать жизнь.
— Только без обид. Ты взял у них, я у тебя — круговорот денег в природе. Так что, договорились?
Нет! Мог бы сказал Иван. Но не мог и, благоразумно ответив «да», понуро побрел в спальню. В сумрачной комнате, оглядев в последний раз свое богатство, сдернул с подушки наволочку и бросил в нее двадцать пачек.
— Как же хочется все забрать… — раздался за спиной дрожащий от волнения голос.
— Поступай, как знаешь, — от жалости к самому себе, так нагло ограбленному, Иван едва сдерживал слезы.
Бармен с сомнением покачал головой:
— Нельзя.
Минуту Ильин переваривал информацию, затем на всякий случай уточнил:
— Что нельзя?
— Оставлять тебя без бабла нельзя
— Почему?
Вадим сокрушенно вздохнул и признался:
— У меня супруга — экстрасенс. Карму подправляет, судьбу корректирует, предсказывает будущее. Так вот она на дорожку раскинула колоду и сказала: если я с тобой вопрос улажу мирно — все будет путем. А если насилие учиню — придется расплачиваться. Но сорок кусков, ведь стоят того?
— Не знаю, — признал Иван.
— И то верно, — мужик достал из кармана мобильный, нажал на пару кнопок, ласково заворковал: — Варечка, привет, моя хорошая. Как дела? У меня все в порядке. Нет. Не беспокойся. Обязательно. Как обещал. Только может, ты еще раз глянешь? Как там, расклад не изменился? Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Очень-очень. Да подождет твоя клиентка. Что с ней станется, не барыня. Вот, зараза… — это уже адресовалось Ильину. — Вечно просить приходится. Бабы, они есть бабы. — И снова в трубку елейным тоном. — Варечка, солнышко мое, я ж не на пропой души. Я ж в дом все принесу. Все до копеечки. А денежки нам, сама знаешь, как нужны. Ремонт пора делать. И машину чинить. И тебе, красавице моей, приодеться не мешало бы.
Последний аргумент возымел действие, и экстрасенс Варя согласилась послать второй запрос в информационное поле. Бармен довольно улыбнулся и уронил в трубку:
— Жду. — Затем пояснил Ивану. — Сейчас все прояснится.
К огорчению бармена, судьба оказалась на стороне Ильина. Грабитель выслушал супругу с мрачной физиономией и переспросил:
— Да? — В голосе дрожало истинное сожаление. — Точно? А если еще раз попробовать?
Дверь спальни приоткрылась, в проем заглянул один из амбалов и укоризненно протянул:
— Батя, ты опять за свое? Давай без самодеятельности. Как мать сказала, так и будет.
— Это мой старшенький, — похвастался бармен, — боксом занимается и вообще умник. Отца при чужих людях жизни учит.
Из-за широкой спины боксера выглянула физиономия второго здоровяка, и только сейчас Иван заметил, как ребята похожи друг на друга.
— Папа, мы против матери не пойдем, — завидное единомыслие объединило братьев.
— Конечно, не пойдем. У нас же мать — глава семьи. А я так — хвост собачий.
— Батя, — боксер был категоричен. — Угомонись.
Вадим с грустью смотрел, на оставшиеся деньги.
— Ребята, подумайте, это же целое богатство.
— Нечего тут думать!
— Ну, хоть пару банкнот.
— Мама велела брать ровно половину.
— А мы ей ничего не скажем.
На Ильина в растерянности слушавшего эту перебранку гости не обращали внимания.
Второй брат внес свою лепту в переговорный процесс:
— Пап, помнишь, как в прошлый раз было?
— Это случайное стечение обстоятельств.
— Случайное! — хмыкнул боксер.
— Анталию ты уже забыл?
Турецкие воспоминания грустью легли на лицо бармена. Видимо за непослушание он получил хороший урок.
— У всех жены, как жены, — От огорчения Вадим даже ударил кулаком по комоду. — А у меня, как рентген. Все видит насквозь. Не спрячешь от нее ни мысли, ни дела, ни денег. Все знает, все ведает. Сплошное наказание.
— А ты не лезь на рожон, — боксер гнул свое. — Половина тоже хорошо.
— Все-то лучше.
— Лучше, когда отвечать не приходится. А ты вечно норовишь все сделать по-своему, а нам потом расхлебывай. Кто весной не послушался доброго совета и под машину угодил? Кто семью на штуку баксов на лекарства-примочки выставил? — второй брат обладал удивительным даром убеждения. Он бил не в бровь, а в глаз. Вадим совсем помрачнел. Не вдаваясь в подробности, он объяснил Ивану.
— Не хорошо тогда получилось.
— В общем, хватит базарить, — боксер поставил в диспуте точку. — Берем сколько положено и валим отсюда.
— Да, нам на тренировку пора. Давай, быстрее.
— Ладно, пусть будет по-вашему, — выдохнул Вадим, — но потом, что б на карманные расходы у меня не просили. Маменькины сынки!
Ильин тяжело выдохнул — слава Богу — и протянул наволочку второму брату. Уже в коридоре, провожая непрошеных гостей, он признался:
— Я никогда не бывал у экстрасенса.
— Сходи, прикольно, а в некоторых случаях даже полезно. Хочешь, я тебя к Варе отведу? Она в виду особых обстоятельств скидку тебе даст.
— Батя, а записка?! — напомнил боксер.
— Ах, да, чуть не забыл, — спохватился Вадим и достал из кармана небрежно сложенный листок бумаги. — Это тебе презент в порядке моральной компенсации.
— Что это? — спросил Иван.
— Варино указание. Мы пойдем, а ты читай. Вникай.
«Ты на моих мужчин зла не держи. Они тебя пальцем не тронули, и ты не затевай ничего. Прими, как должное. Ты взял — у тебя взяли. В этом и есть сермяжная правда. И вообще тебе сейчас не о чужих деньгах думать надо, а о смысле жизни. А деньги не трать, пригодятся позднее».
Совет подумать о смысле жизни ценой в двадцать тысяч долларов Ильин впоследствии перечитывал не единожды. Тогда же, закрыв за грабителями дверь, он плюхнулся на тумбу для обуви и всхлипнул. Казалось бы, от напряжения, от переживаний ноги должны отказать, а сердце — вырваться из груди. Ничего подобного. Организм реагировал на происшествие как-то вяло. Посидев с минуту и так и ничего и не почувствовав, Ильин побрел в спальню, на место трагедии. Однако подойти к кровати не смог. Там словно лежал покойник.
— Ладно, хрен с ними, — зряшная фраза не смогла разрядить траурное настроение.
Ильин вздохнул тяжело и отправился ужинать. Кусок не лез в горло, но дежурная порция пельменей под дежурную серию мыльного фарса закончилась неожиданно быстро, не принеся организму насыщения. Пришлось сварить пару сосисок. Потом, с некоторым сомнением, Ильин соорудил горячий бутерброд и выпил стакан молока с пряниками. Голод утих, но не прошел. Пытливым взором исследователя Ильин обвел пустые полки холодильника. В железном ящике царил только холод.
— Ничего у меня нет… — подвел итог бедолага, и почувствовал, как от горя и обиды заныло наконец-
