в Красную Армию. В коридорах толкотня, гомон, дым табачный до потолка. Призывники кучками толпятся у дверей, спорят о преимуществах родов войск — кто хвалит пехоту, кому больше нравится кавалерия, а некоторые мечтают об авиации. Все волнуются, ждут: куда же пошлют? Волнение пытаются скрыть шутками.
— Всем вам, братцы, дорожка в матушку-пехоту, топать ать-два, ать-два, — подтрунивал над товарищами щупленький, вертлявый, с белой, как лен, вихрастой шевелюрой.
— А сам куда метишь?
— В летчики, конечно. Я же легонький, как перышко.
— И язык у тебя как пропеллер, — добавил кто-то.
— А я во флот, — густо пробасил широкоплечий увалень с мелкими оспинками на щеках и, подмигнув товарищам, весело добавил: — Поплаваю, хлопцы, по морям.
— Тю-у, моряк! — насмешливо скосил на него маленькие шустрые глаза щупленький. — Заметут в пехоту, будешь топать и пыль глотать.
— А тебя с твоим языком и в пехоту-то не возьмут. Пошлют в обоз клячами командовать, — лихо отпарировал коренастый под дружный хохот присутствующих.
Дверь в комнату призывной комиссии распахнулась, и на пороге появился уже знакомый всем писарь с листком в руках.
— Середа Иван Михайлович! — громко выкрикнул он. Широкоплечий парень с оспинками на лице метнул на вихрастого торжествующий взгляд и скрылся за дверью. Иван Середа смело шагнул к столу, протянул военкому путевку райкома комсомола.
— Доброволец? — спросил военком, рассматривая комсомольскую путевку. — Так… Семнадцать лет… — Военком окинул взглядом крепкую плечистую фигуру Середы, как бы сомневаясь в правильности указанного в документе возраста.
— Отец кто у тебя? — спросил член комиссии.
— Шахтер, в забое работает.
— А сам?
— Тоже в шахте, коногоном.
Куда же ты хочешь, коногон? — Военком оторвался от бумаг, пристально посмотрел на молодого шахтера.
— Во флот! — выпалил Середа. Сказал это с такой убежденностью, словно другого решения и быть не могло.
— Во флот? — переспросил военком, и в глазах его мелькнула загадочная улыбка. — Раздевайся, посмотрим.
Врачи придирчиво осматривали Ивана, внимательно выслушивали, выстукивали и никакой задоринки не нашли — годен.
— Ну что ж, — заключил военком, — по всем статьям
подходишь во флот, но нет у нас туда разнарядки. Коногоном в шахте работаешь, знаешь лошадей, пойдешь в кавалерию.
Военную службу молодой боец Середа начал в Первом Червонноказачьем корпусе. В одном с ним эскадроне оказался и тот вертлявый, бойкий на язык конторский писарь Костя. В летчики его не взяли. «Задробил врач-очкарик, — жаловался он Ивану, — нашел «повышенную нервную возбудимость». Но кавалерия, Иван, — это тоже сила! — продолжал, воодушевляясь, Костя. — Шашки к бою! Галопом — ма- а-рш, ма-а-рш!»
Нелегко на первых порах давалась молодым бойцам военная выучка, особенно кавалерийская подготовка. Командир взвода был горячий, строгий и кавалерист лихой. В обучении подчиненных следовал одному принципу: «Делай, как я!» На рубке, бывало, возьмет два клинка, направит коня между станков с лозой и на галопе правой, левой — только клинки как молнии сверкают, и лоза, словно бритвой срезанная, валится… На вольтижировке выделывал цирковые номера. Но и бойцам своим давал жизни. Выведет на манеж, сделает разминку пять — десять минут и командует: «Брось стремя! Строевой рысью — марш!» И вот жмут на одних шенкелях. Пот с них градом, шенкеля горят. Разрешит взять стремя на несколько минут, и опять команда: «Брось стремя и поводья! Руки в стороны, за головным на препятствия галопом — марш!» Упаси бог, если кто ухватится за луку или за гриву. Коршуном налетит комвзвода: «Как сидишь, мокрая курица!» И так часами каждый день гонял на манеже, укрепляя посадку, вырабатывал кавалерийскую закалку. Кто послабее — не выдерживали, со слезами просили отправить в пехоту. У Середы на шенкелях образовались кровавые струпья. На верховой езде иногда становилось невмоготу, но он, стиснув зубы, не подавал виду.
С Костей на кавподготовке был смех и грех. Команда: «Брось стремя!» — Костя обеими руками за луку. Конь на препятствие — Костя кубарем на землю. Командир взвода кипятится, кричит: «Бегом догнать коня — и в седло!» Где там догнать! Костя еле ковыляет по манежу, слезы на глазах. Не выдержал остряк, написал докладную, чтобы отчислили из кавалерии. Спустя несколько дней Середа встретил Костю у штаба, тот летел словно на крыльях.
— Всё, шашки в ножны! — широко улыбаясь, выкрикнул он. — Посылают писарем в хозчасть!
«Хилый телом и духом, — подумал о нем Середа. — Вишь как доволен, рот до ушей!»
Через год, как лучшего бойца, Середу направили на учебу в кавалерийскую школу имени Буденного.
Окончив ее, молодой командир служил в Закавказье, охранял рубежи Родины, сражался с бандами дашнаков и мусаватистов.
И когда в 1940 году капитан Середа прибыл на западную границу комендантом погранучастка, за его плечами был уже немалый командирский стаж и солидный боевой опыт.
Положение на новой границе в Прикарпатье было сложное. Фашистская Германия, оккупировавшая Польшу, забрасывала на нашу территорию шпионов и диверсантов, использовала в подрывных целях банды украинских националистов.
— Объяснять вам оперативную обстановку на границе не буду, вы ее знаете не хуже меня, — начал новый комендант, обращаясь к начальникам застав, вызванным на совещание в комендатуру. — Я собрал вас, чтобы обсудить меры, которые исключали бы всякую возможность прорыва через границу не только вооруженных банд, но и отдельных нарушителей.
Начальники застав, отложив карандаши и блокноты, не без любопытства разглядывали богатырскую фигуру нового коменданта. Плечистый, с крупной головой, он больше смахивал на тяжелоатлета, чем на строевого командира. Капитан встал из-за стола, спина его закрыла окно, а массивная фигура, казалось, заполнила все пространство небольшой комнаты. Середа подошел к карте, ткнул указкой в тонкую голубую жилку, причудливо петлявшую меж отрогов Восточных Карпат, — реку Сан, вдоль которой, повторяя все ее замысловатые изгибы, тянулась красная полоска границы Советского Союза.
— Мы имеем дело с коварным и наглым врагом, который пытается забрасывать в наш тыл агентуру. Необорудованность новой границы и горно-лесистый рельеф затрудняют нашу службу. — Середа прочертил указкой по темно-коричневым хребтам вдоль всего участка границы и снова повернулся к начальникам застав. — Вот и давайте помозгуем вместе, как закрыть все щели и сделать границу неприступной для фашистской агентуры.
От карты перешли к макету участка границы, решали разные варианты задач: на поиск и задержание прорвавшихся из-за кордона диверсионных групп, на взаимодействие застав в случае появления крупных банд в пограничной полосе. По тому, какие задачи ставил комендант и как разбирал решения, начальники застав поняли: работа предстоит большая и сложная, капитан Середа умеет организовать службу на границе.
После обеда комендант решил проверить подготовку начальников застав. Стреляли из всех видов оружия. Потом перешли на спортивные снаряды, а после — на импровизированный манеж, на площадь, занимались верховой ездой с преодолением препятствий. Капитан на своем гнедом — стройном, тонконогом Беркуте первым чисто и красиво взял препятствия, показав пример остальным.
У начальника 4-й заставы лошаденка норовистая, никак не шла на препятствие. И препятствие-то пустяковое: «хердель» — забор из хвороста.
— Лейтенант Буланов! Энергичней посылайте коня вперед! — командовал Середа. — Выжимайте
