Капитан Середа из своего окопа смотрел на подернутую сизой дымкой опушку леса. Где-то там терялась узкая полоска Житомирского тракта. Захваченный накануне немецкий пленный показал, что по Житомирскому тракту на Попельню движутся танковые и моторизованные дивизии армии Клейста. Наша разведка подтвердила: за лесом все села забиты немецкими танками, бронетранспортерами и мотопехотой.
Появился первый вражеский самолет-разведчик. Пролетев над позициями пограничников, он скрылся за лесом.
— Сейчас жди «гостей», — спокойно сказал Середа старшему политруку Петру Колесниченко.
— Что же, встретим как положено, — ответил тот. Накануне боя комиссар собрал членов ВКП(б) и ВЛКСМ комендатуры. Все они в один голос заявили: стоять насмерть. Тогда же из коммунистов и комсомольцев создали группы истребителей танков. На них была главная надежда в бою. Со связками гранат и бутылками с горючей смесью они приготовились к решительной схватке с фашистскими танками.
— Давай, Петро, на правый фланг, держи там! — распорядился Середа. — А я буду здесь, в центре.
…Тяжелый бой с танками длился несколько часов. Раскаленная жестоким боем и палящим солнцем земля дышала жаром, чадила гарью. Середа с марлевой повязкой на голове, сквозь которую проступали темные пятна запекшейся крови, с автоматом в руках переползал от окопа к окопу, подбадривал бойцов.
Во второй половине дня натиск врага усилился, положение пограничников осложнилось. Смолкли поддерживавшие их пушки — кончились снаряды. Застыли два наших подбитых танка. Противник начал охватывать фланги, в тылу появились фашистские автоматчики. Дальше удерживать оборонительные позиции не было возможности.
По приказу командования пограничники отходили на новый рубеж, за реку Ростовицу, к селу Строков. Шли при тридцатиградусной жаре по высокой пшенице, кукурузным полем. Мучила жажда. Люди, утомленные многодневными переходами, бессонными ночами, выбивались из сил. Многие были ранены, но держались мужественно, несли на себе пулеметы, боеприпасы.
— Быстрей, товарищи, быстрей! — торопил бойцов капитан Середа.
Надо было оторваться от противника, отойти на новые позиции, пока враг не сбил слабое прикрытие, оставленное на старом рубеже.
В пути капитан получил письменное распоряжение от начальника штаба отряда майора Врублевского — вместе с группой лейтенанта Артюхина задержать противника на промежуточном рубеже, после чего отойти к узкоколейке, где их будет ждать паровоз с вагонами, и соединиться с основными силами.
Пограничники развернулись по склону высоты между селами Парипсы и Голубятин, оседлали шоссе и начали готовить оборону. Но не успели отрыть окопы, как на дороге появились вражеские танки. Они с ходу открыли беглый огонь, передние развернулись в линию и двинулись на позиции пограничников. Горячий ветер донес до бойцов лязг гусениц и запах едкого дыма.
— Собрать гранаты! Приготовить связки! — скомандовал Середа.
Бойцы рвали нательные рубахи, связывали гранаты. Несколько пограничников поползли навстречу танкам. Раздались взрывы. Две машины, окутанные дымом, заскрежетали гусеницами, завертелись на месте. Остальные повели огонь с места. За танками соскакивали с машин автоматчики.
— Пулеметам, огонь по пехоте! — раздалась команда Середы в грохоте взрывов и свисте осколков.
Застрочил станковый пулемет Лукичева. Меткие очереди срезали не менее десятка вырвавшихся вперед автоматчиков. Ударили ручные пулеметы и автоматы слева и справа, поредевшие цепи фашистов откатывались, ища укрытия за броней танков.
Середа, лежавший в воронке от снаряда, рукавом вытер капли пота на лице, облегченно вздохнул: первая атака отбита. «Задержать бы еще хоть на полчаса, чтобы наши успели отойти. А потом по оврагу к узкоколейке — и к основным силам». Грохот взрывов, свист осколков, вой мин слились в сплошной рев. Черное облако земли и дыма повисло над позициями.
Едва смолк грохот канонады, Середа услышал справа и слева на флангах длинные пулеметные и автоматные очереди, взрывы гранат. Из-за густой завесы пыли нельзя было рассмотреть, что там происходило, но капитан понял: враг решил смять фланги и взять в кольцо. «На правом — Колесниченко, этот не отступит, — подумал Середа. — Выдержит ли левый?»
Он вскочил и побежал туда, но не успел сделать и несколько шагов, как впереди грохнула мина. Черный, косматый столб с огненными языками взметнулся высоко и медленно стал оседать. Вместе с ним, словно подкошенный, падал на землю и Середа. Что-то острое, обжигающее прошило обе ноги, от нестерпимой боли потемнело в глазах. В затуманенном сознании мелькнула горькая мысль: «Неужели конец?»
Середа открыл глаза. Ординарец Степа, склонившись над ним, торопливо зубами отрывал куски от своей рубахи и перевязывал ему раны.
— Оставь, — прошептал капитан. — Беги к комиссару, передай, чтобы отводил людей к узкоколейке! Быстрей!
Стиснув зубы, хватаясь за жесткую обгоревшую траву, Середа подполз к станковому пулемету, отодвинул убитого пулеметчика, вставил новую ленту и сжал рукоятки. На измятом пшеничном поле появились фашистские автоматчики. Уверенные, что после мощного налета минометного огня все пограничники уничтожены, шли не маскируясь, в рост, с засученными рукавами. Гитлеровцев было около двух десятков. Подпустив их поближе, капитан припал к прицелу и нажал на гашетку. Он строчил долго, пока в прорези прицела не исчез последний фашист. «Это вам не Западная Европа! — Середа приподнялся, вытер рукавом с лица капли пота, оглянулся. — Успел ли Колесниченко отвести людей?»
Справа и слева, утюжа окопы пограничников, ползли бронированные коробки с черно-белыми крестами. Прямо на пулемет Середы двигались два танка. Длинные черные стволы, торчавшие из башен, на рытвинах раскачивались вверх, вниз, в стороны, словно выискивали жертву. Когда до машины было не более полусотни метров, Середа отчетливо увидел: из башен торчали не пулеметы, а стволы огнеметов. Мгновенно вспомнилось учение на полигоне, когда танки-огнеметы выжигали в дзотах огневые точки. В черных клубах пламени и дыма горела земля, плавился металл. Но не страх, а горькая досада охватила капитана: нечем ответить наглому врагу. Выпущенная по танку пулеметная очередь не причинила ему никакого вреда. Связку бы гранат под гусеницу.
Середа лихорадочно шарил руками у пустых коробок от лент. Гранат не было. Нащупал бутылку с горючей смесью. Стиснув зубы, приподнялся на колени, размахнулся и бросил в ближайший танк. Звонко брызнуло стекло. Огонь мгновенно охватил башню, багровые языки пламени жадно лизали броню, пожирая ненавистные черно-белые кресты. В то же мгновение две шипящие раскаленные струи вырвались из стволов. Огненный удар ослепил Середу. Словно солнце обрушилось на него всей своей огромной раскаленной массой. И сразу все потонуло в огненной круговерти…
Отходившие на новый рубеж бойцы видели, как на том месте, откуда свинцовым огнем разил фашистов станковый пулемет, высоко в небо взметнулось багрово-черное пламя…
В тот трудный день, 14 июля 1941 года, пограничники 94-го погранотряда, пришедшие с Карпатских гор, грудью своей преградили путь фашистским танкам, рвавшимся к столице Украины, задержали их продвижение на один день. Всего на один день! Но из таких дней начинала складываться наша победа.
Недалеко от станции Попельня, что юго-западнее Киева, на развилке дорог между селами Голубятин и Парипсы стоит обелиск, на нем золотом искрятся слова:
«Товарищ! Низко поклонись этим полям. Они окроплены кровью героев. Здесь 14 июля 1941 года в неравном бою с фашистскими танками пали смертью храбрых Герой Советского Союза капитан Середа, политрук Колесниченко и 152 бойца 94-го пограничного отряда».
ГЛАВНАЯ БАТАРЕЯ