Я хорошо знаю этот зал, через него часто проходил, когда прилетал из Украины или Казахстана, реже – когда возвращался из какой-то более дальней заграницы… Хорошо знакомое место. Там вчера погибла моя молодая коллега Анна Яблонская. Не могу вспомнить, были ли мы знакомы. Возможно, были. Я часто бывал в Одессе, откуда она прилетела. Гибель коллеги ощущается очень чувствительно. Хотя говорю себе: какая разница, коллега или не коллега…
Как же нас всех это касается! Как же мы все, представители разных профессий, городов, стран, возрастов, полов и так далее, беззащитны! Органы безопасности занимаются государственной безопасностью, а мы, то есть пешеходы и пассажиры, не входим в число объектов и субъектов, на которые государственная безопасность распространяется… Ясно же, что эффективность служб безопасности проявляется не в том, как они находят злодеев, а в том, как они могут предотвратить злодеяние. Спонтанное злодеяние предотвратить почти невозможно, но тщательно подготовленное они обязаны предотвратить, выявить на стадии той самой тщательной подготовки, о которой сейчас так много говорят.
Я не могу видеть пафосные и серьёзные физиономии наших руководителей, которые говорят об ответственности кого угодно, кроме как о своей собственной. А ведь это именно они не могут навести порядок в подвластных им органах. Именно они вместо серьёзной и сложнейшей работы забрасывают бюджетными деньгами проблемные регионы – для создания ощущения порядка… Но единственное, на что они способны, – это сделать несколько грозных по содержанию и дерзких по форме заявлений и пообещать, мол, все будут замочены, отловлены и уничтожены… Надувают щёки, играют желваками и со скорбным видом сыплют обещаниями. Никакой, даже малейшей личной ответственности… я уж не говорю о покаянии.
Что нам остаётся? Я полагаю, сохранять спокойствие, возможную бдительность и оставаться при этом людьми… У меня для моих перелётов есть специальная одежда и обувь: это брюки без ремня, ботинки, которые легко снимаются и надеваются. Я не вожу с собой ножницы… и вообще ничего такого, что бы привлекло внимание тех, кто проверяет нас в аэропортах при личном досмотре. Не хочу тратить лишнего времени, а главное – не хочу отвлекать и раздражать людей, которые заняты весьма сложной и ответственной работой. Всегда делаю замечание тем, кто начинает глупо качать права или вступать в пререкания с людьми, выполняющими инструкции. И чем строже, спокойнее и при этом с кажущейся бессмысленностью они их выполняют, тем безопаснее я себя чувствую.
Вот и случилась первая и очень знаковая трагедия в наступившем году. Главное – чтобы она не определила собой весь год. Тем, кого беда коснулась непосредственно, выражаю глубочайшее сочувствие и по возможности разделяю их скорбь. Всем же остальным желаю, чтобы нас никогда не коснулось и не задело подобное горе.
27 января
Вчера завершился мой промотур с картиной «Сатисфакция». Представил её в Калининграде в любимом кинотеатре «Заря», куда часто ходим и где до вчерашнего дня я всегда покупал билеты. Вчера же впервые прошёл на сеанс без билета и даже провёл своих домочадцев, а ещё родителей и брата
Каждый вечер мы получаем данные от наших кинопрокатчиков о том, как посещают наш фильм. Данные интересные, а промежуточные результаты приятные. Например, и вчера, и во вторник людей на «Сатисфакцию» пришло больше, чем в четверг 20-го, то есть в первый день проката. У нашей картины практически нулевой рекламный бюджет, а значит, это сработал самый желанный эффект народной молвы, или сарафанного радио. А эффект от этого радио мог быть прямо противоположный. Мы же знаем премьеры, когда в первые дни показа залы полны, а потом пустеют навсегда. И никакая реклама, никакое мелькание актёров и режиссёров картины в разных передачах уже не заманит туда зрителей.
То, что зрители идут смотреть «Сатисфакцию», означает, что те, кто её уже посмотрел, рекомендуют наше кино друзьям и знакомым, обсуждают увиденное, пишут в интернете… И это вдвойне приятно, потому что пишущая и иная критика не просто не приняла наш фильм, а устроила буквально травлю нашей скромной картины.
Правда, критики не высказывали серьёзных претензий ни режиссёру, ни оператору, ни кому-либо другому из тех, кто участвовал в работе над «Сатисфакцией». Они ограничивались чаще всего ехидным и высокомерным пересказом сюжета, а всё остальное, то есть гнев, раздражение, недоверие, злобу, а то и лютую ненависть, адресовали лично мне. Причём даже не как соавтору сценария или исполнителю роли, а как некоему частному лицу. У меня создалось впечатление, что совершенно не знакомые мне люди сводят со мной свои сугубо личные счёты. Словно театральные и литературные критики как эстафету передали свою злобу критикам киношным.
Я как-то сказал, что если бы вдруг стал для себя вышивать крестиком, то тут же бы нашлось несколько человек, занимающихся критикой вышивания крестом, которые обрушились бы на меня, отказав в праве и на это занятие
Меня этот накал и эта злоба удивляют. Я не являюсь председателем союзов и фондов, у меня нет государственных наград, званий и «Оскаров», нет собственных кинофестивалей, я не снимал великих фильмов ни о чём великом, у меня нет огромных возможностей и таких же претензий, я никогда не осваивал гигантских бюджетов, не писал манифестов и не ощущал себя исторической фигурой, – мне даже близко такое не снилось и вряд ли когда-нибудь приснится…
Я просто принял участие, как дебютант, подчёркиваю, как дебютант, в дебютной картине молодого режиссёра. В бюджете нашей картины нет ни одной копейки государственных денег! Откуда же такая ненависть?
Даже любопытно, чем я могу
Проехав по одиннадцати городам и встречаясь с большим количеством зрителей, я получал и продолжаю получать много вопросов. Самый главный и приятный – это пили ли мы во время съёмок настоящий алкоголь или заменители. Вопрос приятен потому, что свидетельствует: мы убедительно исполнили наши роли. Даже коллеги, большие артисты, не верят, что мы на съёмках не «бухали»
Если у вас появятся вопросы – задавайте. На одни отвечу, на другие не стану. А на какие-то смогу ответить только когда закончится прокат, то есть в феврале, потому что те, кто ещё не посмотрел, могут не понять, о чём речь, или после моего ответа кому-то будет неинтересно смотреть кино.
28 января
Довольно часто мне говорят знакомые, малознакомые или даже совсем незнакомые люди, что у них есть приятели, родственники, коллеги или мужья, по их мнению, очень похожие на меня. И это сходство многим кажется довольно убедительным. Мне присылают фотографии этих людей или знакомят с ними. Некоторое сходство действительно случается, но при личных встречах оно становится очевидно незначительным, так что я ни разу не встречал человека, сильно на меня похожего. Или человека, на которого был бы похож я. Разве что мой родной брат, но между нами двадцать лет разницы.
И вдруг в Краснодаре…
Среди людей, собравшихся в кинотеатре, я увидел парня в майке с моим изображением. Я сразу понял, что это моё изображение, но увидел, что это рисунок, и подумал: здорово меня кто-то нарисовал. Я видел, и не раз, майки с собственной физиономией, но эта майка и этот парень меня заинтересовали, поскольку парень вовсе не был поклонником, который хотел продемонстрировать майкой любовь к моему творчеству. Он и автографа не хотел брать. Парень оказался фотографом из местных СМИ. Он, как выяснилось, весьма поверхностно знаком с моей деятельностью. Когда он фотографировал меня, я поинтересовался майкой. И он ответил, что это просто майка. Он даже не понял, кто на ней изображён.
Я показывал это изображение детям, жене, и все они сказали, что это я. Кто автор принта для майки? Неизвестно. Вроде бы это афиша какого-то кино. Но я не смог выяснить, что за кино. Где и когда хозяин майки её купил, он не помнит.
В общем, совершенно не объяснимая история. Причёска, форма головы, форма ушей, подбородка,
