Спектакль «День радио» вызвал у меня недоумение. Зал был переполнен, публика молодая, симпатичная, настроенная на радость и потребление чего-то передового и модного. Публика была во многом, что называется, «моя». Во время представления (спектаклем я увиденное не стал бы называть) звучало много смеха, люди были счастливы и благодарны. Я же недоумевал. Я увидел что-то небрежно сделанное в смысле сценической культуры, – от сценографии, диалогов до актёрского исполнения. Хотя были чертовски остроумные музыкальные номера, да и просто удачные шутки. Радость зрителей я объяснил себе тотальным дефицитом на сцене нормальных современных тем, нормальных живых лиц и современного же юмора. И хоть происходящее напоминало сразу эстраду и КВН, увиденное всё же возвышалось и над эстрадой, и над КВНом. Успех спектакля в Москве был огромен.
Помню, я приложил усилия, чтобы руководство Национальной премии и фестиваля «Золотая маска» включило спектакль «День радио» в афишу очередного фестиваля – в какой угодно номинации. Я настаивал, что на такое заметное сценическое явление нельзя закрывать глаза. Но то ли спесь, то ли гордость не позволили Театру в лице «Золотой маски» обратить тогда своё внимание на «Квартет И».
Для ребят это явно имело свои последствия. Во многих интервью и даже в отдельных сценических текстах «Квартет И» выразил свои обиду и неудовлетворённость – в том смысле, что ему безразлично мнение «театра» и театральной общественности. Но мы-то понимаем суть таких высказываний! Жаль, театральная общественность вовремя не оценила трудолюбие и упорство «Квартета». Возможно, высокая оценка театральных деятелей успокоила бы амбиции коллектива, а спокойные люди работают вдумчивее и глубже.
Впоследствии ребята упрочили успех своего громкого спектакля. Они сделали, по сути, такой же «День выборов» и вполне могли бы продолжить спектаклем «День рыбака» или «День шахтёра». Но они успешно шагнули в киноиндустрию, экранизировав свои шоу, которые назвали спектаклями. На полках в домах моих знакомых я увидел DVD их фильмов рядом с дисками моих спектаклей. У них появились поклонники далеко за пределами Московской кольцевой. Поверьте, я недоумевал и по поводу успеха этих фильмов, но также был искренне рад тому, что не поддержанные никем, самостоятельные, упорные провинциальные ребята добились изрядных успехов в столице и даже за её пределами. Во время разгула пошлого юмора они были остроумны и даже свежи. Ну просто не мой юмор! Что тут поделать? Сам виноват.
И опять профессиональное теперь уже киносообщество отказалось серьёзно отметить их кино. Если бы помимо растущей популярности подоспело ещё и признание коллег! Но этого не случилось.
Надо отдать должное «Квартету И», они всё время шли своим путём, между эстрадой с КВНом и искусством, придерживаясь при этом передовых течений. Грандиозный успех «Комеди Клаба» они пережили стоически, продолжая работать в своём направлении, воспитывая и наращивая свою публику. Поэтому они так же спокойно пережили и сам «Комеди Клаб», который уже безвозвратно выпал из актуального пространства.
«Квартет» удержался от целого ряда соблазнов. Какое-то время он колебался между тем, куда стремился «Комеди Клаб», и искусством. «Квартету» явно хотелось оглушительного успеха, славы, узнаваемости и больших денег.
Но не любой ценой! Точно не ценой расставания со своей средой, а главное – со своей публикой. («Комеди Клаб» со своей публикой без колебаний расстался, предпочтя деньги.) В искусство «Квартету» шагнуть хотелось. Это вполне понятно для тех, кто пытается расти. Но они не знали, как это сделать, и опасались безденежья, поэтому продолжали делать аморфные и небрежные, но с претензией на искусство постановки, которые искренне считали спектаклями. О, если бы у них было признание критики, парочка премий или лауреатство какого-нибудь большого фестиваля… Уверен, их следующий шаг был бы иным.
И вот они решили расстаться с эклектикой и сделали, по их мнению, бескомпромиссный драматический спектакль, то есть осуществили первый шаг в искусство: выпустили свои знаменитые (без всякой иронии) «Разговоры мужчин…» И их тут же сравнили с тем, что делаю я. Сказали, что они взяли мою манеру и мой способ сценического существования.
Я много раз в 1999-м после выхода спектакля «Как я съел собаку» слышал о том, что кто-то копирует мою манеру, стиль, способ и так далее. Но с «Квартетом И» это получилось наиболее масштабно. Я же в защиту «Квартета» скажу: сознательно ничьей манеры они не копировали, у них это получилось само собой. Кто бы ни изобретал самостоятельно велосипед, он получает всё равно велосипед. И хоть вновь изобретённый велосипед имеет свои особенности, он остаётся велосипедом. Но изобретателю ведь не важно, что велосипед давно изобретён.
Кто бы ни попытался говорить собственным голосом о самом себе… Говорить, так сказать, безыскусно, по возможности откровенно и прямо… Его тут же в нашем контексте будут сравнивать со мной, и ему несправедливо будет приписана моя манера.
Почему же тогда меня огорчает сравнение того, что я делаю, с «Квартетом И»? А потому, что такое сравнение говорит о крайне поверхностном понимании, поверхностном и упрощённом. Такое сравнение говорит о видении исключительно элементарных и внешних признаков: мол, если говорит о себе, своими словами, копается в деталях – это как Гришковец. Ни суть высказывания, ни образ, ни тип героя, ни язык, ни масштаб, ничто сравнивающим не важно – они ничего этого не различают.
Разве не удивительно, что спектакль, в котором говорят как минимум четыре человека, сравнивают с деятельностью практически тотального сценического одиночки, то есть меня? Нет, не удивительно! У «Квартета И» и в спектакле «Разговоры…», и в фильме «О чём говорят мужчины», снятом по этому спектаклю, в действительности нет никаких разговоров. Точнее, разговоры есть, а диалогов нет. Нет и в помине! И четырёх главных персонажей нет, а есть лишь монолог, расписанный на четыре голоса. И один, составленный из четырёх человек, персонаж.
Но как монолог этот не имеет осмысленной композиции, так и составной персонаж в одного цельного героя не складывается. Я хорошо знаю, о чём говорю, сам этим занимался ещё двадцать лет назад.
Если бы вы видели мои ранние спектакли ещё кемеровского периода, например «Люди в поисках гармонии», вы бы поразились сходству некоторых фрагментов. В частности, в том спектакле был эпизод, где четыре персонажа вспоминают вчерашнюю вечеринку, составляя картину произошедшего из кусочков пьяных воспоминаний. Этот фрагмент лёг бы в текст квартетовского спектакля или фильма как органическая его часть.
Я долго практиковал этот метод, метод разбивания монолога на несколько голосов – это продуктивный и радостный метод, характерный для тех, кто имеет большое желание делать театр, но не имеет представления о том, как и из чего возникает драматургия. Моя первая пьеса «Записки русского путешественника», написанная в конце 1999 года, да и вторая – «Зима», написанная следом, – это во многом монологи, разбитые на два голоса. Я тогда не очень умел писать пьесы, зато ловко мог разделить монолог на двух человек так, чтобы казалось, будто два человека, перебивая друг друга, говорят об одном и том же, но как бы чуть по-разному, с разными жизненными примерами и опытом. Метод как метод. Преддраматургический. Очень приятный, особенно для коллективного творчества.
«Квартет И», я в этом убеждён, совершенно самостоятельно открыл для себя этот метод. Ребята просто не ведали о том, что он уже давно существует. И, открыв его, страшно обрадовались, удостоверясь в своей уникальности… А тут, представляете, им говорят, мол, это похоже на Гришковца! Кому же такое понравится? Но дело уже сделано: «Квартет» ощутил, что сделал свой шаг в искусство!
Я много раз с удивлением видел, как именно на нашей почве убеждённый в своей уникальности, силе, таланте, даже гениальности, а главное – правоте человек становится убедителен для окружающих, востребован, любим и даже авторитетен! То же случилось и с «Квартетом И». В безусловной уверенности в самих себе во многом и кроется секрет их успеха. И нечего тут по-интеллигентски удивляться, надо просто отдать им должное.
Нечего удивляться тому, что небрежные во всех смыслах работы имеют зрительский успех. Неважно, что нет актёрского мастерства, нет представления о сценической культуре, нет внятного понимания, что они делают и зачем… Своим напором и уверенностью они заставляют к себе прислушиваться. А то, что их стали слушать, эту уверенность лишь усиливает. Возникает цепная реакция. Неважно, что ребята мало читали пьес, не знают законов композиции, не ведают, как и зачем пишутся пьесы, не знают, как снимается кино, каковы взаимоотношения автора и персонажа, не знают, что такое сюжет и фабула, и вряд ли знают, какая между ними разница. У них есть убеждённость в своей уникальности, и это притягивает!
