Телефонный звонок вытаскивал Ольгу из сна медленно и затянуто – так тянут на берег большую стерлядь, чтобы она не сорвалась с крючка. Катанян кричал восторженно:
– Олька, снег! Ты видишь? Первый в этом году снег!
Она стояла на ковре босыми ногами, безуспешно тыкая пальцем в стену в поисках выключателя.
– Я ничего вообще пока не вижу. Подожди, свет включу.
– Да зачем тебе свет – ты к окну подойди. Он искрится.
– И правда... – Она посмотрела в окно. – Здорово. «Любимая удивлена, что выпал снег. Как оправдать его паденье, безудержный его полет? Нет, снег идет не в наступленье: он отступает – но идет!»
– Это бедный Шпаликов писал по поводу мартовского снега.
– Да какая разница, Катаняша? Утром он ведь растает?
– Откуда ты знаешь?
– Ангелы зимы нашептали... Все элементарно – снег никогда не ложится на сухую землю. А сегодня целый день было морозно и солнечно. Так что это только репетиция.
– У нас в Армении снег – редкость... Когда были маленькие, так всегда ему радовались.
– Так ты и сейчас не слишком взрослый – взял всех у меня дома перебудил среди ночи.
– А пусть все знают, что выпал первый снег!
– Спасибо за информацию, – поблагодарила Ольга.
– Что там случилось? – спросила из своей комнаты мама.
– Ничего особенного, если не считать, что выпал снег, – ответила Ольга, торопясь на кухню – перекурить.
Дверь в комнату была открыта, она увидела, как мама встала и подошла к окну, открыла створку, выставила на улицу руку. Не так уж много первого снега оставалось ей увидеть в этой жизни.
– Здорово... – сонно протянула из своей комнаты Дашка. – Завтра полушубочек любимый надену.
– Завтра не будет его.
– А кто про снег звонил?
– Даша, ну кто может звонить про снег?
– Мой любимый Катанян?
– Ну естественно, твой любимый, сумасшедший Катанян.
Ольга смотрела в окно, за которым величественно и неспешно падали фантастически крупные снежинки. Путь их на землю был прямой и последний.
Но их было много, одни погибали, чтобы немножко дольше пожили другие, а в результате получилось прозрачное белое покрывало – как громадный оренбургский платок-паутинка. Его хотелось взять и протянуть через кольцо, чтобы проверить качество изделия.
Она вернулась к Алешину, который отправился спать на свое старое законное место. Только там его не было, то есть был он на своем любимом месте – у компьютера.
– Катанян звонил.
– Я понял.
– Снег видел?
– Я хотел предложить – может, на улицу выйдем подышать? Все равно уже сон убежал.
– Не, я лягу его догонять, день завтра неизвестно как сложится. Устала.
– А я выйду.
Уже засыпая, она услышала, как тихонько хлопнула входная дверь, – Алешин ушел созерцать ночную зимнюю сказку. А потом Ольга стала стремительно падать в бездонную яму, всем своим существом противясь этому процессу. Невероятными усилиями остановила это падение. И даже каким-то образом выбралась на ее край. Здесь ее ждал разъяренный Кашаев с перекошенным от злости лицом в угрях, с дочкой, худенькие, слабые ручки которой держали ботиночки. Шнурками поигрывал ветер. Девочка смотрела на Ольгу измученными скорбными глазами, из которых медленно и неспешно падали крупные слезы. Как первый снег.
В это самое время у дома Кашаева вершился суд.
Четыре джипа окружили дом и зажгли фары в режиме дальних огней. Оттуда вывалили накачанные мальчики в кожанках. Водители дружно начали сигналить. Несмотря на шум и свет, ни в одном из соседних домов не видно было и следов жизни. Один из мальчиков подошел к забору и поместил свой толстый палец с огромной безвкусной печаткой на кнопку звонка.
Через несколько минут из ворот неохотно вышел одетый в спортивный костюм Кашаев в домашних тапочках. Он не был удивлен – давно ждал чего-то подобного.
– Козлы ваще, – зло сказал он, – я что, один живу? И свет вырубите. Ослеп совсем.
– Долг отдавать собираешься?
– Нет у меня перед вами долгов. Отсидел свое.
– Не перед нами. Резину на фирме брал?
– Ничего я не брал. Жена только договор с той фирмой заключила. А брать мы ничего не стали – цены не устроили.
– Документы есть.
– А у меня – нет.
– Давай разбираться, как так получилось?
– Разбираться не я с вами буду.
– Кто ж, кроме тебя?
– Да Тельнов, слыхали про такого?
– Он-то здесь при чем?
– Узнаешь. Давай телефоны свои – вам позвонят.
– Значит, так, ждем три дня. На четвертый – по-другому будем разговаривать.
– Ждите, сосунки.
Весь этот диалог Ольге в общих чертах пересказал наутро, когда растаял первый снег, ее одноклассник Серёга.
– Вот попали мы в оборот.
– Это самый худший из всех вариантов, которые я только мог ожидать. Если действительно позвонят от Тельнова, то добра не жди. Но отступать теперь некуда. Скорей всего тебе придется присутствовать на стрелке вместе с моими мальчиками.
– А ты?
– Нет. Мне нельзя с ворьем встречаться.
– Почему?
– По статусу не положено.
– Не понимаю.
– Сказал: нет. А понимать эти вещи тебе не обязательно.
Серёжку как подменили – голос чужой, слова не произносит – выплевывает. После этого разговора на Ольгу черной тучей наплыла апатия, и она подумала: будь что будет, в конце концов. Не смерть же. А страшнее смерти в мире вещи нет.
К вечеру приехал Романов. Он буквально ввалился к Алешиной в кабинет с целлофановым пакетом в руке. Ольга поняла, что он слегка пьян.
– Ты чего? – спросила, когда он брякнул зазвеневший при соприкосновении со столом пакет.
– Давай напьемся, а?
– С каких ковриг?
– А просто так. Тошно мне. Ты что творишь?
– В каком смысле?
– Подослала мальчиков крутых к Кашаеву домой. Он, конечно, испугался. Те – с угрозами расправы над всей семьей.
– Да не было никаких угроз...
– А ты там была?
– Нет, конечно.
– Я не знаю, может, он и врет, а может, твой информатор недоговаривает, но могли быть те угрозы,
