что я почти забыла о ней.
Я замотала головой.
— Нет, не призраки. Их вы просто игнорируете. Речь о духах, сущностях, демонах, и прочих подобных им созданиях.
— Вроде чертей, — догадалась Патриция.
— Нет, это я не так выразилась, не стоило упоминать демонов. То, что я имею в виду — это нечто скорее нематериальное, не имеющее физического проявления.
— Что бы ни орудовало клинками, оно было очень материальным, — возразил Мемфис.
— Клинки были материальны, но если Шерман решил, что заклинание поможет против них, тогда какое бы существо не пользовалось этими клинками, материальным оно не было.
— Не понял, — встрял Роуз.
— Как и я, — ответил Мемфис.
Ненавижу попытки объяснить метафизические явления. Всегда получается неверно, или в лучшем случае сбивает с толку.
— Мне нужно поговорить с ковеном Шермана, или хотя бы с его верховной жрицей, но если он был хоть сколько-нибудь хорош в магической сфере своей веры, тогда он не стал бы понапрасну тратить силы на что-то, что не помогло бы их спасти.
— Рэнди был очень набожен, и относился к своей вере очень серьёзно, — заметил Мемфис.
Я кивнула.
— Окей, я всё равно хочу поговорить с его жрицей, но прямо сейчас мне нужно понять, смогу ли я определить, что за животное сделало это.
— На жертве нет нечеловеческих волос, маршал, — настаивал Мемфис.
— Я слышала, — кивнула я.
— Потребуется время, чтобы проанализировать следы когтей.
— Это в любом случае не даст результатов, только не при видоизменённой форме оборотня. Мы знаем, что нужно искать невысокого человека.
— Что вы имеете в виду, маршал?
— Когда оборотень выпускает когти, рука становится больше, чем человеческая рука. Маршал Джеффрис сумел накрыть ладонью раны на груди. Он крупный парень, но его руки не так велики, как у оборотня, когда тот в получеловеческой форме. Это означает, что мы ищем кого-то, кто не так высок, или имеет маленькие руки.
— Но вы только что сказали, что руки увеличиваются, — возразила Патриция.
— Да, но есть предел тому, насколько они увеличиваются. Если взять двух людей, являющихся оборотнями одного и того же вида, но при этом один из них метр восемьдесят с большими руками, а другой — метр пятьдесят с крошечными руками, когда они оба перекинутся, их животная форма окажется крупнее человеческой, но тот из них, кто был меньше в человеческой форме, останется меньшим и в животной форме. Это вопрос соотношения пропорций.
— Я широко изучил литературу по оборотням, маршал, но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь об этом упоминал.
— Я знаю оборотней, доктор, — пожала я плечами.
— Хорошо, значит, мы ищем небольшого мужчину.
— Или женщину, — поправила я.
— Вы и в самом деле считаете, что женщина на такое способна? — изумился он.
— Я видела, как оборотни обоих полов вытворяют более чем удивительные вещи, так что да, данные повреждения не исключают женщин.
— Вы сказали, вы собираетесь попробовать выяснить, что это было за животное. Мы взяли пробы ДНК, и нам может повезти, но если ликантроп был в человеческой форме, за исключением видоизменённых когтей и зубов, как вы утверждаете, тогда ДНК может быть человеческим.
— В ДНК должен присутствовать некий вирус, — возразила я.
— Да, и через пару дней мы его установим.
— У нас нет пары дней, — покачала я головой.
— Я с интересом рассмотрю любые предложения, маршал.
— Я вам уже говорила, что являюсь носителем ликантропии; это значит, что иногда я могу учуять то, что не могут почувствовать другие люди.
— Вы попытаетесь почуять, что это было за животное.
Я кивнула.
— Но, — возразила Патриция, — Если оборотень был в человеческой форме, то не будут ли вещи пахнуть просто человеком?
— Нет, — ответила я, — как только ты понимаешь, что искать, ты различаешь оттенки запаха. — я покачала головой. — Я не могу этого объяснить, но я хочу попробовать.
— С нетерпением жду, когда вы попытаете свои силы, — приободрил меня Мемфис.
— Мне придётся снять маску, — предупредила я.
— Это противоречит правилам.
— Если я останусь в маске, я почувствую только своё дыхание, слюну, но я не смогу ничего почуять от… Шермана.
— Если это позволит поймать ту тварь хоть на несколько дней раньше, тогда снимайте маску.
Я окинула взглядом вещи и попыталась понять, к какому куску ткани или снаряжения ликантроп мог подобраться ближе всего. Я осмотрела все предметы в пакетах, и, наконец, остановилась на микрофонной гарнитуре. Вообще-то она была повреждена зубами.
— Мне нужно, чтобы один из вас достал гарнитуру из пакета и убедился, чтобы я не испортила цепь улик.
— Доказательства, которые вы учуете, неприемлемы в суде, даже, несмотря на такое количество погибших офицеров, — предупредил Мемфис.
Нет, — ответила я, — но я не ищу доказательства, которые можно будет использовать в суде. Я ищу подсказку, где искать тех, с кого можно спросить. Это всё, на что мы можем рассчитывать, опираясь на это.
— Если вы почуете определённое животное, вы отправитесь поговорить с местной группой, — понял он.
— Да, — отозвалась я.
Он подошёл и аккуратно достал улику из пакета. Я стянула маску вниз и наклонилась поближе. Я закрыла глаза и обратилась к той своей части, которая теперь была не совсем человеческой. Я могла увидеть мысленно зверей во мне: волк, леопард, львица, белый и жёлтый тигр. Все они лежали в тусклых тенях древних деревьев, являющихся визуализацией моего внутреннего пространства с тех самых пор, как некий очень древний вампир связался со мной. Марми Нуар, Королева Всех Вампиров, одарила меня тиграми в попытке получить надо мной власть. Пока что верх одерживала я, пока что.
Я обратилась ласково к зверям, и ощутила, как они зашевелились. Теперь я могу удерживать их от физического проявления. Я умела призывать их, как энергию. Я попробовала это и сейчас. Мне нужно было что-то почуять. Я призвала волчицу. Она прибежала на мой зов, белая с чёрными отметинами. Я провела кое-какие исследования и выяснила, что эти отметины обозначают принадлежность её вида ликантропии к дальнему северу, какому-то очень холодному месту. Чем больше снега, тем больше белых волков.
Моя кожа покрылась мурашками, и я опустила лицо над фрагментом техники. Первым запахом был запах смерти. Волк зарычал, и рычанье просочилось из моих губ.
— Вы в порядке, маршал? — обеспокоено спросил Мемфис.
— Порядок, пожалуйста, не разговаривайте со мной, пока я занимаюсь этим.
Запах пластика был резким, чуть горьковатым. Волчице он не понравился. Подо всем этим ощущался запах пота, страха, а вот это ей понравилось. Страх и пот означают пищу. Я оттолкнула эту мысль прочь и сконцентрировалась. Мне нужно больше. Я почувствовала запах Шермана, человеческий запах, и он по- прежнему пах мылом и шампунем, которыми пользовался в тот день. Это было похоже на сдирание шелухи с луковицы слой за слоем. Думаю, если бы я была волком, я смогла бы почувствовать всё сразу, и распознать
